― Увидит же кто, ― прикрывая ресницы, выдохнула она горячо, сама же, обвив руками его шею, телом гибким прижалась, затрепетав.

Анара́д не ответил — пускай смотрят. Он резко развернул её себе спиной, к пояснице прижимаясь пахом, и так горячо стало и тесно в штанах, что зарычать захотелось, сорвать одежду и в клочья разорвать, взять неистово и бурно. Скомкав подол её платья, он задрал, оголяя белые бёдра, рванул тесьму своих влажных, сдёргивая прилипших к ногам штанов, ощущая каменной плотью горячее лоно, проник, нависая над Доминой. Та от неожиданного вторжения дыхание потеряла вмиг, от страсти, всколыхнувшей их обоих, что пролилась жидким свинцом по спине Анара́да к пояснице, скручивая всего на грани боли, на лезвии безумства.

― Держись крепче, ― прошептал ей на ухо, рывками ударяясь до упора о бёдра Домины.

Та вцепилась в брусья, застонала тихонько, сдерживаясь, под рьяным напором, что выбивал дыхание из её груди. Только это ему и нужно было, сознавая — если не возьмёт своё, его разорвёт на куски от давящей изнутри тяжести. Горячие волны комом прокатились по телу, княжич содрогнулся, ухнув в огненное жерло острого, сжигающего его всего вожделения.

Высвобождая из уст рычание ослабленно, слегка навалился на распластавшуюся под ним Домину, руками по обе стороны от неё, упираясь в брусья, продолжал двигаться, высвобождая всё до капли, уже размеренно и плавно, ощущая горячую влагу, что охватывала его мягко, пока совсем не остановился, дыша надрывно и тяжело.

Нет, этого было слишком мало. Слишком. Анара́д отстранился, покидая наполненное, сжимающее его изнутри лоно женщины, приходя в себе. Зрения проясняться стало, и он видел пустые открытые переходы, и неуловимое движение заставило его повернуть голову, да только поздно — взгляд успел зацепиться за белое пятно одежды, что скрылось мгновенно в тени дверного проёма. Он оправился резко, и марево схлынуло с него разом.

Видел их кто-то. Да и что с того? Все знали о связи его с вдовицей. Домина, отдышавшись, пошевелилась, разворачиваясь, руки её оплели пояс. Она в глаза посмотрела, а потом вниз на губы и вдруг нахмурилась.

― А это что? ― протянула руку, касаясь пальцами губы нижней.

Анара́д дёрнул подбородком ― и зачем напомнила? Та не стала настаивать, хоть в глазах её потускневших вдруг взмутилось подозрение.

― Пошли, тебе согреться нужно, застудишься, — влажные губы, соком налившись от притока жара, растянулись в сдержанной улыбке.