«Если не выскочила замуж в четырнадцать – либо развратница и не девица, либо дефекты какие есть и никто взять не захотел! А раз такое дело, пусть эта безродная благодарна будет, что на нее хоть кто-то глаз положил, в особенности такой пригожий молодец, как сын мельника!» – судачили деревенские кумушки, с завистью перемывая мне косточки.

Ночью, накануне свадьбы, когда я, наработавшись за день, без сил и сна лежала на соломе, замок на двери сарая звякнул.

Внутрь тихо вошла одна из жен сыновей мельника, боязливо поставила фонарь на пол, и скользнула вон.

Я, испугавшаяся мести деревенских девиц, которые сами мечтали окрутить последнего свободного сына местного богача, сползла с рваного пледа и забралась на сеновал под самый потолок, притаившись в темноте.

Мало ли что могло прийти деревенским девкам в голову, например, избить меня перед свадьбой, а то и испортить лицо, изрезав кухонным ножом, в надежде, что жених от меня откажется.

Я не на шутку боялась разборок и расправы. Пригожих женихов в деревне мало, говорят, многих парней сманили и сгубили в холмах фейри, выбирать девицам не из чего, хватай последнее или позорно оставайся в девках. Так что деревенские невесты готовы были с особой жестокостью побороться за последних свободных парней.

К моему удивлению, в сарай вошли, озираясь и нетвердо стоя на ногах, сыновья мельника. Увидев пустой мою жалкую постель, навязанный мне жених и его братья завертели головами по сторонам. Не зная, чего ждать, я замерла, как мышь под веником, в своем тайнике и не ошиблась.

Не найдя меня на месте, братья рассредоточились и, поднимая фонари повыше, начали рыскать по сараю.

– Ей, ты где? – Сыновья мельника заглядывали во все углы, приподнимали мешки и ворошили солому. – Иди к нам, не стесняйся, развлечемся. Все равно завтра одной семьей станем. У нас с братьями все общее!

– Свадебку сыграем, с женами познакомим! С кем из нас жить захочешь, с тем и останешься, не забывая, конечно об остальных.

Они говорили достаточно громко, а это означало, что мы здесь одни и братья ничего не опасаются, потому-то и заявились все трое с таким недвусмысленным предложением.

Я в ужасе вспомнила тихих забитых женщин невзрачной наружности, неприметных и покорных своей судьбе. Видно, и с остальными своими женами братья поступили таким же образом, заставив жить со всеми тремя разом, подчинив общей воле. Для себя я такой участи не хотела.

– Не могла же она раствориться.

– Думаешь, все-таки дочь ведьмы?!

– Приемная!

– Эльфы ее, что ли, украли?

– Замолчи! – шикнул один брат на другого. Все трое перекрестились и сплюнули при упоминании веселого народца.

– Здесь она. Дурит просто. Цену набивает, – убежденно сообщил младший сын мельника, тыкая в солому вилами. – Думает, если больше кочевряжиться, ее за девицу примут.

– Всем известно, что ведьмы в холмы шастают. А старуха Мод никогда среди приличных не слыла. Говорят, и приемыша своего всякому научила.

Так вот как думает обо мне сын мельника? Вот почему он меня выбрал? Решил – соглашусь на разврат?!

От их речей у меня потемнело в глазах и закружилась голова, внутренности стиснуло льдом. Это был только первый удар.

Я была на грани обморока, но изо всех сил сражалась с небытием, с ужасом представляя, что будет, если меня найдут здесь без чувств. Замужество произойдет быстрее, чем я думала.

Засов на двери сарая оглушающе звякнул. Дверь открыли пинком. Но еще до того, как створка грохнула об стену, братья юркнули в солому, что твои мыши. Брошенные фонари упали на пол. Раздался звон, и мир погрузился в полумрак.