Обед уже был выставлен и запах над ним стоял изумительный. Чего здесь только не было: жаркое из мяса с орехами, шашлык из баранины с соусом из сметаны и тимьяна, разнообразные пироги, салаты, закуски, сладости.

Попробовав почти каждое блюдо и оставшись очень довольной вкусом, я удобно откинулась на спинку стула, погладила свой заметно округлившийся живот и подумала, что в общем-то этот мир, в который меня непонятно каким чудом занесло, не так уж и плох...

***

– Совсем ничего не помните, госпожа? Ах, как же так-то? Горе, горюшко какое. А голова болит? – ахала и причитала возле меня няня.

Причитала уже давно и от этого меня уже порядком раздражала. Я поморщилась и сказала:

– Не болела, пока ты кудахтать не начала. Всё, хватит. Успокаивайся. Я умирать не собираюсь. Но память вот потеряла. Да.

Я посмотрела на няню, у который в глазах плескался страх, а подбородок подрагивал так, будто она сейчас заплачет.

– Ты что же, деточка, и меня совсем не помнишь? Я же у тебя, считай, вместо мамки была, на своих руках вырастила. Герцогиня умерла в родах. А отец твой погиб во время кораблекрушения. Три года назад. Ты осталась единственной наследницей. Ну да тех пор, конечно, пока замуж не выйдешь и не родишь сыночка…

– Обязательно мальчика? – переспросила я зачем-то, будто поважней впоросов нет.

– Необязательно, но желательно... Не любят у нас, когда власть и деньги по женской линии передаются. Могут и оспорить и даже бунт учинить.

– Дикие люди, – вздохнула я. – И что, может, и жених есть у меня какой на примете?

– Ой, госпожа... Вы что и вправду…

– Вправду! Не помню! Ничего! Хватит уже переспрашивать через каждые два предложения! – буркнула я с раздражением, но посмотрела в добрые глаза, быстро наполняющиеся слезами, и мне стало совестно.

Я встала с кровати, где сидела, удобно устроившись в цветастых вышитых подушках, подошла к женщине и обняла ее за плечи.

– Нянечка, успокойся, родная. Тебя я, конечно, помню. Из детства вообще многое в памяти осталось. И руки твои ласковые и песни колыбельные, что ты мне перед сном пела. Ирма всхлипнула и погладила меня по спине, а я уткнулась в ее пышное плечо и изо всех сил сдерживалась, чтобы не зарыдать.

Где я? Что со мной? Как все это пережить с минимальными потерями?
И как же я скучаю по дому… Глаза обожгло непрошеными слезами, но я тут же взяла себя в руки и отстранилась от своей няни.

– Ты только не говори никому. Слышишь? Это наш с тобой секрет! Только наш! Ты ведь мне поможешь? Правда?

Я посмотрела ей в глаза. Женщина часто-часто закивала и шмыгнула носом. Тыльной стороной ладони вытерла лицо, глубоко вздохнула и, видимо, тоже собралась и успокоилась.

– Ну вот и умница, Ирма.

Я вернулась к высокой кровати и залезла на нее с ногами. Няне показала на стул с бордовой бархатной обивкой, стоявший рядом.

– Садись и рассказывай про всё, что тут во дворце происходит. Никто, ни одна живая душа не должна догадаться, что у меня проблемы со здоровьем, а тем более с головой. Дядечка мой, судя по всему, тот еще хитрый жук и первым побежит оспаривать правомерность наследного титула и возможность распоряжения имуществом. Скажет, что девка и до того была вздорная, а теперь еще и умом двинулась. Быстро сошлет меня в какой-нибудь монастырь на краю мира, якобы на лечение и просветление. А там монахи с чистой совестью отравят меня через годик-другой, да и дело с концом.

– Ой, госпожа, страсти вы какие говорите! – испуганно всплеснула руками Ирма.

Няня подошла, села рядом с кроватью на стул и принялась теребить в пальцах кружевной край передника.