Осталось молчать подобно ягненку. 

— Угу... — ответила я.  

И по щеке скользнула первая слезинка. 

Это от боли. Не столько от физической, сколько от душевной. Я вдруг стала понимать, в какую яму лезу. И свет над головой вот-вот мог исчезнуть. Я будто слышала удары молотка по гвоздю — он прибивал уже намертво крышку гроба. Могила всех моих надежд.  

— Я тебе устрою сладкую жизнь... — шептала она, словно ведьма. С привкусом злорадства. Нездоровой жажды мести без барьеров. А я дрожала от страха и плакала. — Ты думала, я ничего не знаю? Решила, что ваш роман пройдет мимо меня бесследно? Как бы не так... — качала она головой. — Будь осторожна, Улечка. А то я найду людей, которые выбьют из тебя все это дерьмо. 

— Пожалуйста... — просила я ее ослабить хватку. — Вы ошибаетесь. Все совсем не так, как кажется. 

— Ты потом не то что член сосать не сможешь... Ты даже есть и пить будешь только через трубочку.  

Мать Никиты ослабила хватку и вернула иглу на место. Прическа была уложена, а она сама — улыбалась. Как ни в чем не бывало. Будто все это привиделось. 

— Жду тебя внизу, — сказала она и бросила воздушный поцелуй перед уходом. — Не сиди тут долго. А то гости еще подумают, будто я тебя чем-то расстроила. Я ведь тебя не расстроила? Ничего не сказала такого, что могло бы стать для тебя неприятной новостью? А? 

Я просто покачала головой. 

— Нет. Я скоро приду. 

— Вот и ладненько. Не стоит пропускать свой праздник. А то ведь не успеешь нагуляться перед браком... 

Она сказала это и залилась хохотом.  

Я слышала этот смех еще долго. Пока сидела в слезах на кровати — на большой кровати для молодоженов. А Ольга Юрьевна спускалась по ступенькам, чувствуя полный контроль над ситуацией. А вот я была подневольной. И страшно об этом жалела. 

Почему я не сделала иначе? Почему? Был ли еще шанс хоть что-то исправить? 

— Ладно... — выдохнула я, смотря на себя в зеркало. 

Вся в слезах. Зареванная. Тушь потекла. Теперь все это надо вытирать.  

Обычно невесты плачут от счастья. Впрочем, в одном она была права — я ведь знала, на что иду. Определенно знала.  

Вот и получай теперь, Ульяна. 

Я привела себя в порядок. Попробовала снова улыбаться перед зеркалом. Но выглядело глупо, неуверенно. Фальшиво. Что там говорить. Не было и капли настроения. Хотелось напиться до потери памяти.  

Спустившись вниз, я поняла, что мой жених в этом деле преуспел. Никита уже прилично выпил и "дружески" обнимал свидетельницу. Не стала им мешать. Сейчас мне меньше всего хотелось нюхать этот перегар. И слушать пьяные слова о моей "целке", как он выражался. Стоит мне подойти к нему — и все начнется снова, по накатанной.  

Но как же это мерзко. Как противно чувствовать себя женой такого бабника. Я бы никогда на это не пошла, если бы не Влад — его отец. Это его заслуга. Не Никиты.  

Сейчас Владлен сидел с супругой. На меня даже не смотрит. В отличие от нее — глаза Шептицкой так и косятся на меня. Рот улыбается, а в сердцах проклинает, ненавидит. На собственной свадьбе мне было не к кому присесть, чтобы не почувствовать приторность, тошноту, желание вырваться из зала и просто подышать на воздухе. 

Пока не приехал он. Макс Добрынин. 

В бежевом костюме-тройке, но без галстука. Волосы короткие, не больше пары миллиметров. Но я знала, что они темно-русые. Любила в них зарыться пальцами, пощекотать себе ладонь. Погладить его по голове будто играючи. Максим будил во мне улыбку, рядом с ним хотелось улыбаться.  

Особенно сейчас. Мне до боли захотелось подойти и ощутить этот прилив эмоций. Настоящих и хороших. Приятных. Он выглядел именно так, как представляешь мужчину. Сильный, твердый как скала. Но в то же время внимательный, близкий, теплый. Добрый... Не зря он носил свою фамилию — Добрынин.