- Я уже сказала. Как тебе еще…? Я смертельно устала, Славка – от любых отношений и от жизни кажется тоже. А мне всего двадцать девять. Дай мне жить спокойно. Пожалуйста, очень тебя прошу, - открыла она дверку машины и вышла, а он выскочил следом.

И шел следом, мелся хвостиком. Судорожно искал в себе другие, правильные слова, которые сломали бы ситуацию. И не находил. И нарастало, поднималось внутри что-то такое… опасное и для него, и для нее тоже - если выпустить это что-то на волю. Потому что вот это состояние бессилия… оно было настолько знакомым и настолько страшным! Ничего страшнее он просто не знал.

Мужик в принципе способен разрулить практически всё, нужно только дать ему возможность действовать, он должен иметь такую возможность. А невозможность и бессилие убивали, они просто размазывали, дробили на атомы! И его уже буквально трясло от желания догнать, остановить, наорать, встряхнуть, заставить!

Хоть что-то сделать, хоть как-то! Но действовать.

Хрен знает каким усилием воли он дал Маринке уйти, не устроив безобразной мужской истерики. Упал, как подрубленный, на заснеженную лавочку. Сердце подкатывало к горлу, душило. В глазах плыло. И он стал судорожно искать спасение.

Нашел его по наитию… добрался как-то до доктора.

Сейчас же, хорошенько подумав после разговора с ним, и заново, на холодную голову вспомнив и проанализировав Маринкины слова…

У него осталась еще парочка вопросов к психотерапевту и на этом с общением можно закругляться.