И его уже несло. Сейчас он понимал, что шансов тормознуть разговор просто не было – слишком соскучился, слишком хорошо мотивировал его Михаил. Он поверил в себя и в то, что сможет.

- Пожалуйста выслушай, долго не задержу. Ты же знаешь каким я бываю настырным. Можешь молчать и ничего не говорить, если не хочешь, просто послушай! - нес он, понимая, что от ее желания уже ничего не зависит – рот у него открылся и хрен теперь его… просто не сможет и все! Марина тоже, наверное, это поняла и обреченно оглянулась вокруг.

- В машине тепло… я старье пока взял, но колеса ходят и в салоне тепло, печка хорошо работает. Пошли, будь умницей – на морозе неуютно, а ты без шапки опять…

А потом он рассказал ей все - как и доку когда-то. Начал грамотно, с самого первого своего ненормального по сути действия - похода на танцпол после похорон родителей. Объяснил его с точки зрения психологии, и тогда Маринка впервые… даже не взглянула на него, а скользнула взглядом в его сторону. А потом опять уставилась на ветровое стекло.

На него садились редкие снежинки, постепенно покрыв полностью, потому что снегопад усилился. Он будто укрыл и отгородил их двоих от всего мира. И это было настолько сильно – чувствовать ее рядом! Все ощущения обострились в разы, накрыло приятным возбуждением - эмоциональным и тем самым тоже. Как и положено, он чувствовал нормальный и правильный мужской голод к своей женщине. И не просто… а давний, лютый. Это усугубляло, конечно… мотивировало еще сильнее, но главной его целью не было. Он держался и готов был еще - сколько нужно, потому что голод этот должен быть один на двоих.

Важно было другое - она слушала его наконец! От этого крыло то ли пьяной эйфорией, то ли дурным вдохновением.

Но когда дошел до Тайки… язык ворочался с трудом. Горело не только лицо - казалось и подошвы. Температура точно поднялась. Маринка остановила его, поморщившись:

- Не нужно, я знаю почему ты так сделал.

- Да? – потерянно брякнул он и умолк. Стройная цепочка его исповеди была нарушена. И ладно! Зато есть повод сказать самое главное и не так, как раньше – дежурно, а потому что это правда.

- У нас с ней до этого ничего не было, и после тоже. И никогда больше, слышишь…?! Я люблютебя и никогда больше не выкину ничего подобного. Понял уже, что делал не так, мне помогли понять – врач помог... два месяца к нему хожу. Я понял многое, Мариш – что делал и почему, по каким причинам. И даже – с этими эпизодами…

- Шлюх имеешь в виду - объяснил? – заторможено поинтересовалась она, - и психологически грамотно? Скинь ссылку на источники – может и я такое пойму?

- Не нужно, ну пожалуйста! - почти взвыл он, - я привык так, это помогало, потому что решало все просто и быстро… прости, Мариш, за это, но там безо всяких эмоций. Я даже не считал это изменой!

- Помогало? – хрипло переспросила Марина. Ему показалось - ей трудно дышать, будто воздух загустел и с трудом проходит в легкие. Потянувшись, он выключил печку. Постороннее движение отвлекло и будто дало сил. Он попытался еще:

- Тебе противно слышать, а мне стыдно говорить… помогало. Но я должен был сообразить, опомниться, найти другой способ, а действовал по инерции, так было проще. И – помогало, да. Иначе я не кидался бы за этим, как за лечением. Самому дико сейчас... Я старался забыть, на следующий день буквально забывал. И мне стыдно за вот это все, Марина, я жалею! Прости пожалуйста дурака. Ты веришь, что я люблю тебя?

- Сейчас… - отложив сверху на приборную панель бумаги, которые держала до этого в руках, она нечаянно заострила на них внимание. И он увидел, что там, но промолчал, не стал спрашивать - в ушах еще звучал собственный вопрос, а она на него не ответила. Покопавшись в своем смартфоне, ровно выдала цитату от какого-то умника…