Эта мысль толклась в голове, и он еще пару раз отодвигал штору и зачем-то долго смотрел на снег вдоль дороги, похожий на грязную вату. И на россыпь фонарных огней в поздне-вечерней темноте. Потом соображал нехитрый перекус из тертой морковки с изюмом и сметаной – любил это дело, как лакомство. Мылся, смотрел ящик…

А ночью, засыпая уже, вдруг понял, что раньше был неправ, а в чем-то и категорически. Тогда он во многом был неправ – сам себе организовал сбой матрицы. Годами вживался в образ долбоеба и так вжился, что часто уже и вел себя соответственно. И с Вадимом, и с Витькой. А нужно было взять и набить Вадьке морду - по-дружески, даже по-братски. Может и пришел бы в чувство в кровавой юшке и даже спасибо потом сказал, а так… Похоже дружбы никакой и не было, может только в самом начале. А потом уже он не понимал обоих ребят, их мотивы, причины поступков. А они изначально не понимали его, не видели. Он сам не давал себя увидеть... шут. Что же это за на фиг дружба у них была такая?

Еще и тест котом завалил…

17. Глава 17

Саня… чтобы не сойти с ума от чувства вины, я каждый раз вытаскивала из памяти компромат на него – может и несерьезный на первый взгляд. Я ведь с самого начала знала, что все у нас очень временно.

Здесь целая куча жирных причин, не считая того, что тогда я еще не отпустила Слава. Или он меня. Дырка в сердце и не думала затягиваться, хотя он того не стоил – предал, обидел. Но одно дело понимать, а другое привыкнуть к мысли, принять ее безоговорочно не только умом, но и сердцем. Получалось трудно, потому что только усну, а там – он.

Негатив психика похоже не тянула, поэтому снились вполне мирные и даже рядовые вещи – к примеру, как мы вместе убираемся в квартире: он пылесосит, а я – по пыли… как прорываемся утром в ванную, опаздывая на работу. Или засыпаем рядом, как два бревна, не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой после целого дня на природе. И умиротворенные улыбки на лицах, а внутри полный покой и счастье. И бездна его, вагон, навалом просто!

Во сне все это обязательно было подернуто чувственным флером. Может сказывался сексуальный голод, может другая причина… Протискиваясь в ванную, например, я касалась груди раздетого до пояса Славки и вдруг очень ярко и остро чувствовала тепло его кожи, запах его тела, заглядывалась в смеющиеся глаза. Он смотрел с высоты своего роста чуть покровительственно, а еще очень нежно, а я… я очень сильно чувствовала и что-то совершенно необыкновенное. И таяла, таяла, все замедляясь, а потом и вовсе замерев и чего-то ожидая. Что обхватит со спины руками, будто обволакивая и всю обнимая собой? Сильный, надежный, родной, мой.

Сон нельзя контролировать, как мысли и он не спрашивает – больно нам или нет, вытаскивая глубоко-глубоко спрятанное и оставляя потом в слезах, сожалении и страхах. А сердцу трудно внушить, что этот человек чужой, что он больше не нужен и не важен. Особенно если это неправда.

Мне не стоило даже начинать с Саней. Я не готова была к любым отношениям, должно было пройти время. И выждать бы его, а я рванула за быстрым спасением. Всегда предпочитала решать проблемы кардинально - не терпела неопределенностей, неясностей и затянутости трудных ситуаций. Мама говорила, что у меня это от отца. И тогда тоже... хотелось как можно быстрее выкарабкаться из затянувшегося кошмара. А еще я была уверена, что с его стороны интерес был временным, проходящим. Что и требовалось, чтобы просто забыться и отвлечься. Решающим же оказалось то, что он спокойно смотрел на мой шрам. Славка отводил и прятал взгляд.