- Лучше б она их своему муженьку подлила, - Иоланта вертела зеркальце, то и дело бросая взгляды на отражение свое. – А что? От слезок смерть естественной выглядит… мне мой кузен рассказывал, что на горячку похоже…

- На чахотку, - уточнила Ядзита, перерезая тонкую черную нить.

- Пускай на чахотку… главное, что муженек бы того… и все… а она жила б себе вдовой…

- Нет, - Эржбета с подобным поворотом сюжета была категорически не согласна. – Моя героиня так поступить не способна! Она юная! И очень-очень порядочная…

- Ну и дура…

- Не дура, просто… просто она на убийство не способна! Она умрет накануне свадьбы… и ее похоронят в свадебном платье…

- В белом?

- Конечно, в белом! Я еще думаю, чтобы вокруг шеи стоечка… или сделать воротник отложным? И шитье, конечно…

- Талия завышенная…

- И рукав двойной, я видела в журнале… очень красиво смотрится…

- Кружевная оторочка по подолу…

- А какая разница, в чем хоронить-то? – не удержался Себастьян, когда обсуждения не то свадебного, не то погребального наряда затянулось. – Платье и платье… беленькое и с рюшами…

- Рюши – это дурновкусие! – решительно заявила Габрисия и, окинув панночку Белопольскую насмешливым взглядом, передразнила. – Понимаю, что у вас в Подкозельске приличных женщин хоронят исключительно в платьях с рюшами, но здесь – дело иное…

- Похороны, - Эржбета что-то черкала в книжице, - это важное событие в жизни. Ну и в книге само собой. Нельзя подходить к нему спустя рукава.

Действительно. С этой точки зрения Себастьян проблему не рассматривал.

- А дальше-то что? – поинтересовалась Лизанька.

- Дальше… дальше она встретит своего суженого… истинного… он – некромант. Молодой, но сильный…

- Не надо молодого, лучше, чтобы постарше был и опытный.

- Чем лучше? – возмутилась Лизанька.

- Всем! Чтобы суровый и жестокий даже… и не очень красивый. Чтобы все его боялись, - Габрисия прикусила губку. – Да, все будут бояться и не поймут, что в глубине души он очень-очень одинок…

- И тоскует!

- По чем тоскует? – Себастьян старался быть серьезным.

- По женской ласке, конечно! – на Тиану поглядели, как на сущую дуру. – Все мужчины, даже очень суровые, в глубине души тоскуют по женской ласке…

И ободренная поддержкой Эржбета продолжила повествование:

- Он в городке проездом. Остановится ненадолго. И ему совершенно случайно понадобится свежий труп. Он тайно наведается на кладбище…

…и нарушив несколько статей Статута, в совокупности своей дающих от семи до пятнадцати лет каторги без права досрочного выкупа, самовольно раскопает могилу…

- …вскроет склеп, - сказала Эржбета. – Будет ночь. И полная луна воцарится в небе. Мертвенный свет ее проникнет сквозь окна…

- Зачем в склепе окна? – Себастьян все же не удержался.

- Какая разница?! Может, заглянуть кому понадобится… или выглянуть, – отмахнулась Иоланта, - Бетти, не слушай эту дуру. Рассказывай… я так и вижу, как свет проникает… а она лежит в гробу, вся такая прекрасная… в свадебном платье.

- И бледная…

- И юная… несчастная… и он не устоит…

- Извращенец, - Себастьян поерзал и поспешно добавил. – А что, если прямо там и не устоит, то точно извращенец. Вот у нас в Подкозельске был один, который могилки раскапывал. Нет, не некромант, а так… ненормальный. И главное, что ни бабами, ни мужиками не брезговал.

- Жуть какая!

Красавицы переглянулись и одновременно пожали плечами, верно, решив про себя, что в страшный город Подкозельск они не заглянут.

- Он не в том смысле не устоит, - внесла ясность Эржбета. – В том очень даже устоит… сначала устоит, а потом… в общем, он влюбится. И вольет в нее свою силу, захочет, чтобы ожила… а она оживет…