– Вы оба… Похожи больше, чем думаете, – шепчу, обнимая себя руками за плечи, как будто пытаюсь защититься.

Хасан и отец переглядываются. Напряжение между ними нарастает, как гроза, готовая вот-вот долбанёт в одну-единственную цель. Меня. Папа громко матерится, срываясь на низкий рык. Хасан прищуривается, его взгляд становится холоднее, как полярная ночь.

– Фильтруй, Барби, – бросает он, и это звучит как предупреждение.

– Нет! – выкрикиваю. Слова вырываются из меня. Я их уже даже не контролирую. А смысл? Они все решили. Меня никто не спрашивает. – Оба за меня решения принимаете! Очень хорошо, папа, что ты решил. Но я взрослая! И сама могу…

Я даже не успеваю договорить, как папа перебивает:

– Давай.

Он оборачивается к Хасану, кивком головы указывая на меня. Его взгляд – твёрдый. Решительный. У меня коленки дрожать начинают.

– Что ‘давай’?! – переспрашиваю, и голос мой начинает дрожать. Мне это не нравится. Совсем. Взгляд Хасана – острый, почти звериный. Решительность отца – безжалостная. – Что за…

– Я же говорил, что пиздежа будет дохера, – цедит Хасан, не сводя с меня глаз. – А ты думал, она сама пойдёт. Моё слово для неё закон, – это он отца так передразнивает. Точно дурдом какой-то. – Она в лесу тогда всех медведей заебала – они от коматоза в спячку раньше положенного впали.

– Эй! – кричу, но слова срываются в пустоту. Моя ярость разбивается о холодную стену их равнодушия. Они, кажется, вообще меня не слышат.

Я делаю рывок к двери. Сердце колотится в бешеном ритме. Если я сейчас выбегу, если успею… Но моя свобода обрывается, когда сильные руки Хасана резко перехватывают меня.

Его пальцы сжимаются на моих запястьях, и я вздрагиваю от неожиданности. В его другой руке что-то блестит. Я опускаю взгляд и вижу знакомый моток серого скотча. Мой мозг тут же заполняется образами: липкий материал, отсутствие возможности пошевелиться…

– Сама виновата, Барби, – ухмыляется Хасан, притягивая меня ближе. Его дыхание обжигает моё лицо. – Ты могла бы сделать всё по-хорошему.

– Отпусти меня! – воплю вырываясь. Но его хватка – стальная. Я дёргаюсь, пинаюсь, но бесполезно.

– Остынь, – рычит, и его голос – это смесь раздражения и ледяного спокойствия. – Иначе будет хуже. А ты знаешь, как может быть...

Я чувствую, как по спине бегут мурашки. Паника подступает к горлу, а гнев растекается по венам, заполняя меня до предела. Тыдынь. Готово. Можете доставать.

Я зажмуриваюсь, стараясь взять себя в руки, но не могу справиться с накатывающими эмоциями.

– Скотч – это перебор! – пытаюсь возмутиться, но мой голос звучит жалко.

– Заткнись, Барби, – усмехается Хасан, поднимая меня чуть выше. – Ты уже наигралась в самостоятельность. Теперь моя очередь.

И в этот момент я понимаю, что Хасан не остановится. Ему плевать на мои протесты, на мои страхи. Он просто сделает то, что считает нужным. И никто – даже мой отец – не сможет его остановить.

9. Глава 5.

Я кричу так громко, что у меня начинает болеть горло, но это не останавливает.

Меня заваливают на пассажирское сиденье, руки связаны по запястьям, ноги замотаны скотчем на щиколотках. Всё внутри меня кипит. Я извиваюсь, пытаюсь вывернуться, но его хватка стальная.

Хасан точно получал раньше медальку за то, что людей связывал. Руки мои сложил так, что при любом рывке больно становится.

Я шиплю, скотч в кожу впивается. Но на упрямстве продолжаю показывать насколько неудовлетворена всем происходящим. Да-да, назло маме отморожу уши!

— Козёл ненормальный! — ору задыхаясь. — Больной на всю голову! Помогите! Насилуют!