– Здравствуйте, Эдгар Семёнович! – остановившись в дверях, сказал Асакуса и крикнул в кухню: – Морсу или бузы, что там у вас есть?

Кэндзи был благодарен генералу за эту команду, было жарко, он оглянулся, увидел, как в проёме кухонной двери мелькнул зад в белых поварских штанах, присевший на корточках, и услышал, как заскрипел люк погреба.

– Да льду достаньте! – туда же крикнул Асакуса.

Сидевший за столом повернул голову и сквозь зубы, из которых торчала разжёванная дымившаяся папироса, процедил:

– Очень интересный материал, коллеги! Даже отрываться не хочу!

Асакуса кивнул, повернулся к Кэндзи и по-японски прошептал:

– Сейчас он предложит нам «присаживаться»!

– И присаживайтесь, коллеги! – через папиросу проскрипел сидевший за столом.

После того как повар принёс и поставил на стол поднос с хрустальным кувшином, до краёв наполненным шипящей бузой со льдом, Асакуса произнёс:

– Итак, господа, прошу знакомиться!

– Юшков! – Сидевший привстал и подал Коити руку.

– Нам предстоит нелёгкая работа! – не дав представиться Коити, произнёс Асакуса. – С февраля этого года Маньчжурия подвергается массированной обработке Советами, её ведет пока не обнаруженная нами подпольная радиостанция, которая называет себя «Отчизна»… – Он замолчал и посмотрел на Коити и Юшкова.

Водитель посигналил, ворота открылись, и машина въехала во двор миссии.

– Идите ко мне в кабинет, вот ключ, а я поднимусь через несколько минут.

Кэндзи поднялся на второй этаж, осторожно повернул ключ, отворил дверь и вошёл. Он знал, что в сорок первом и сорок втором годах Асакусы в Харбине не было, год он преподавал в разведывательной школе в Токио и ещё год работал в Европе: это было в сорок втором. Асакуса был в Германии, Венгрии, Румынии и Италии, он изучал опыт работы стран-союзниц на завоёванных территориях, может быть, даже ездил туда, может быть, и в Россию, в смысле – в СССР, но об этом Кэндзи было ничего не неизвестно.

Он впервые оказался в кабинете Асакусы один. Он огляделся и увидел, что за прошедшие годы здесь ничего не изменилось: большой дубовый стол с прямоугольником зелёного сукна стоял на месте; на нём, как и раньше, была бронзовая настольная лампа, на стене висели портреты императоров и флаг; левее стену загораживала чёрная лакированная шестистворчатая ширма с перламутровыми инкрустациями, за ней должна была быть та тайная чайная комната, в которую он заходил один раз.

«Неужели сохранилась?»

Кэндзи подошёл к ширме и попытался заглянуть: в тонкую щель между створками был виден чёрный проём, значит, комната была. Он уже поднял руку, чтобы наклонить ширму и получше разглядеть, но услышал шаги генерала. Асакуса вошёл и, не глядя на Коити, произнёс:

– Мне с вами было некогда поговорить, но я думаю, что вы уже поняли вашу задачу.

Асакуса казался Коити неожиданным: он, почти не хромая, стремительно передвигался по кабинету, отдёргивал шторы на окнах, открывал сейф, оборудованный в одном из книжных стеллажей, переносил на стол документы. Коити не успевал за ним.

– Думаю, понял, господин генерал, – мне придётся вместе с Юшковым работать с текстами передач радиостанции…

Асакуса остановился на полпути к столу со стопкой дел в руках, секунду смотрел на Коити, потом как-то странно мотнул головой, дошёл до стола и плашмя их бросил.

– Это – первое! – Он остановился и ещё раз посмотрел на Коити тем взглядом, который редко кто выдерживал. Прошедшие полтора часа они с Асакусой и Юшковым обсуждали тексты передач советской подпольной радиостанции. Он узнал в Юшкове того высокого русского, которого негласно сопровождал летом тридцать восьмого года из Харбина в Дайрен и которого тайно фотографировал Сорокин.