Ветви его могучей кроны начинают шевелиться, потрескивать, извиваться и даже шипеть, как змеи на голове Горгоны Медузы из древнегреческого мифа, который когда-то прочитала мне мама.
— Зови меня: «Хамыш».
— Как? — похоже я плохо расслышал его.
— ХА-МЫ-Ш!!!
— Что ещё за «Мышь»??? — не выдерживая больше сюра вокруг, я вдруг взрываюсь от дикого безудержного хохота, хватаюсь за живот и даже сгибаюсь в коленях.
Дерево злобно сверкает огоньками, даёт мне отдышаться, затем медленно охватывает и сдавливает моё горло мелкими веточками, словно верёвками, так, что я задыхаюсь, хриплю и молю о пощаде.
— Я не часто оживаю и выхожу погулять. Раз в сто лет, — спокойно выговаривает оно каждое слово, после того как выпускает меня из захвата — И то, только когда дело касается жизни и смерти...
— А я-то тут причём? Как видишь, я жив-здоров! Так что поищи себе других жертв и пугай их своими корягами, — смотрю ему прямо в глаза и чувствую, что не боюсь его больше... Особенно после раскрытия его секретов.
— Ты сам меня позвал, Сёма!
— Я? Когда? Где?
— Да, ты. В твоём самом кошмарном сне...
Сердце в груди замирает, как и всё вокруг.
Как он мог узнать??? Его же не было там!!!
— Что тебе нужно от меня? — в отчаянии кричу ему в лицо и еле сдерживаю слёзы.
Хамыш злобно усмехается. Раздражающие свист и качание его хвойных ветвей мгновенно прекращаются. Нас окутывает абсолютная тишина.
— Наконец-то, ты задал мне умный вопрос, — ровно, с каким-то даже облегчением выдыхает он и интригующе добавляет — От тебя, Сёма, я жду правды в твоей истории!
— Какой ещё истории?
— Той самой, которая всегда неизвестно обрывается в 03:03...
Я холодею снаружи, хотя внутри меня разгорается вулкан...
Нет, ни одна живая душа не могла знать о моём том самом кошмаре!
Или я разговаривал во сне?
Как ещё Хамыш смог узнать тогда о проклятых часах и минутах, начинающих мерцать в моих часах на прикроватной тумбочке, как только я просыпаюсь из своего кошмара???
— Сожалею, — собираюсь дальше с духом и с наигранно равнодушным видом продолжаю — Но я совершенно не умею рассказывать никакие истории. Так что найди себе кого-нибудь другого.
— Семён Разломов, — Хамыш кладёт свою деревянную ладонь на моё левое плечо — Я пришёл именно к тебе, ибо понадоблюсь.
— Не беспокойся, — стряхиваю с себя его хвойные иголки — Ты уж точно мне не понадобишься. Мне вообще, кроме мамы, никто не нужен. Так что возвращайся туда, откуда пришёл... Хамыш!
Я поворачиваюсь к нему спиной, делаю решительный шаг в сторону подъезда, как чувствую, что начинается землетрясение...
На глазах со скоростью света исчезают мой дом, соседние дома, стройка на холме, дорога, детская площадка. Всё безжалостно стирается ластиком, словно всё это время было какой-то нарисованной бутафорией.
От быстрого круговорота привычного мне ландшафта мой живот скручивает в узел, вызывающий у меня тошноту.
Сильные цепкие ветви Хамыша сплетаются в тяжёлые колтуны. Они легко подхватывают меня целиком и с первого раза попадают, вернее сажают в какую-то удобную для меня нишу...
Где я? В его стволе?!
— Что происходит? — мысленно спрашиваю себя и тут же пугаюсь громогласного ответа Хамыша на мой немой вопрос.
— Сначала я расскажу тебе свою сказку о том, как стал тем, кто я есть, — ревёт он сквозь чёрную мглу вокруг нас.
— Так ты пришёл, чтобы рассказывать мне сказки?
— Д-А-А-А...— от его рёва кажется лопнут мои барабанные перепонки, я затыкаю уши и опять в мыслях соглашаюсь с его предложением.
По спине моей пробегают мурашки, когда он продолжает громыхать: