- Ладно. Выбери другой день.

Если она смогла кого-то обмануть этой фразой, то только не меня. Не она это решила. Решил Райнер.

После завтрака возвращаюсь в свою комнату. Снова прячу телефон в бюстгальтере – не хочу просто оставлять его тут. Если его найдёт кто-то другой, проблем не оберусь. И беру с собой картину для Лауры.

У меня есть два с половиной часа до занятий, и я решаю заняться вольфеном. Иду в библиотеку, и в полном одиночестве закапываюсь в книги. Пытаюсь утешить себя, что это крайне полезное времяпрепровождение, и, когда закончится действие языкового отвара, я буду себе благодарна. Да и как раз досохнут волосы, пока я занимаюсь.

В двенадцать я уже стучусь в дверь комнаты моих воспитанниц. Девицы ждут меня, как и вчера, посреди комнаты. И ничего не изменилось, Лаура до сих пор нежное солнышко, а Джессамина – стерва.

Вручаю Лауре картину по номерам. Когда она узнает, что это чудное приспособление – для живописи, то расстраивается.

- У меня никогда не получалось с рисованием, - грустно говорит она.

- Тут справится даже косорукая бездарь вроде меня, - смеюсь я, распечатывая набор, - смотри, сейчас покажу…

На процесс нанесения акриловых красок на холст залипает даже Джессамина. Потом, ожидаемо, отходит и говорит, что это дурная трата времени. Но она так называет все хобби Лауры.

- А что тогда полезное? – я нахожу карандаш и лист бумаги, - расскажи, чем ты любишь заниматься?

Джесса проваливается в косноязычную пространную речь, полную «эээ», «вот так вот впрочем» и «ну как там вот это вот». Полезная информация проскальзывает, но её так мало! Я словно собираю её по крупицам.

Самое важное, что я поняла – Джесса любит двигаться. Она потому и презирает хобби Лауры, что они малоподвижны и скучны для неё. Больше всего она любит в виде волчицы носиться по окрестностям города и выть на луну, наводя тоску на жителей.

- А в человеческом виде? – спрашиваю осторожно, чтобы не напутать с их треклятой волчьей терминологией, - может, любишь спорт? Или танцы?

- Спорт? – кривится Джессамина, - это как мужчины тренируют навыки боя и днями напролет уничтожают манекены? Нет.

- А танцы? – обречённо спрашиваю я. Кажется я уже знаю ответ.

Но Джесса удивляет.

- Не знаю… Возможно. Я бы попробовала, только не умею.

- Не умеешь танцевать? – искренне удивляюсь я, - а на балах ты ещё не бывала?

- Мы не представлены ко двору, - бормочет сзади Лаура.

Я оборачиваюсь, и застываю. За несколько прошедших часов Лаура нарисовала добрую треть картины: вазу, и теперь разрисовывала находящиеся в ней цветы и листья. Самая быстрая рука на диком Астериле просто…

- Но рано или поздно вы будете представлены ко двору, - недоумеваю я, - а танцы это не то, чему научишься за день.

Впервые я вижу Джессу неуверенной.

- Я тоже об этом думала. Но матушке виднее. Она не приглашала для нас учителя танцев.

Матушка, точно! Прикусываю язык. Зачем им танцы, зачем балы и все эти завлекаловки, если тисса Тереза уже выбрала для них женихов? Конечно она не будет тратить деньги впустую. Дальновидная женщина. Она нравится мне все меньше.

- Может, у вас в городе есть школы танцев, или ещё учителя?

- Я бы тоже сходила, - подает Лаура голос из-за спины. Я не оборачиваюсь уже, боюсь увидеть там полностью разрисованную картину, - надоело сидеть в особняке.

- Давайте завтра пройдёмся и поищем? – предлагаю я, - сегодня уже не успеем.

- Почему? – возмущённо тянет Джессамина, - я хочу!

Тянусь к вчерашним учебникам, и воспитанницы вздыхают в один голос.

- Итак, девочки. Как должны выглядеть свадебные наряды брачующихся…?