Стас, который уже успел привыкнуть к капризам городских барышень, безропотно взял чемоданы и, кряхтя, занёс их в дом. Настя и Татьяна, вздохнув, последовали за ним. Внутри было пыльно и пахло старым деревом, но в целом, не так уж и страшно, как описывала Полина.

Как только все вещи были занесены в дом, Михалыч и Стас откланялись.

– Ну, мы пошли, девчата, – сказал Михалыч, поправляя кепку. – Если что, меня в конторе найдёте, или у себя дома. Дом мой – тот, что с зелёными наличниками. А Стас… он всегда где-то поблизости. – И они вышли из дома, оставив девушек одних в их новой обители.

Настя и Таня, осмотревшись, решили не занимать ту комнату, что была ближе к кухне, а заселились в гостиную, которая была самой большой и светлой. Они рассудили, что это будет справедливо, оставив Полине право занять отдельную комнату, так как она явно нуждалась в уединении.

– Нет, спасибо! Я здесь не останусь, – сказала Полина твёрдым тоном. Она взяла в руки телефон, словно это была её единственная связь с цивилизацией, и вышла на улицу. Её намерение было ясным: она звонит кому-то, кто должен её отсюда вызволить.

На улице, рядом с домом, всё ещё стоял Стас, который, похоже, ждал, пока автобус Михалыча уедет, чтобы продолжить свои дела. Видя, что Полина, прижав телефон к уху, отчаянно пытается дозвониться до кого-то, он улыбнулся.

– Здесь связь не ловит, – сказал он. – Тебе надо либо на соседнюю улицу идти – там пригорок и ловит лучше. Либо… лезть на дерево. На то, что повыше. Там, может, и появится одна палочка.

– Я тебе что, белка, что ли, по деревьям лазать? – огрызнулась Полина, её лицо снова покрылось красными пятнами. Она была явно не в духе, и Стас со своим деревенским юмором только подливал масла в огонь.

– А я почём знаю? – Стас пожал плечами, слегка прищурившись. – Тут, когда надо, и бабушки по деревьям прыгают, если уж очень надо дозвониться. У нас тут свои законы физики. – Сказал он, сел на свой велосипед и медленно, неторопливо поехал вниз по улице, исчезая за поворотом.

Так и не дозвонившись, Полина, тяжело вздохнула. Её плечи опустились, а на лице появилось выражение обречённости. Она поняла, что пока выбраться из этой «дыры» не получится. Скрепя сердце, она принялась заносить свои вещи в комнату, которую ей любезно оставили девчонки. Её дорогая кожаная сумка, явно рассчитанная на городской шик, выглядела нелепо в пыльном деревенском доме. Когда вещи были внутри, она захлопнула за собой дверь с громким стуком, ничего не сказав девчонкам, словно отгораживаясь от всего мира.

Настя и Татьяна переглянулись, пожали плечами – что с неё взять? – и поставили чайник на старенькую газовую плиту, чтобы прийти в себя после нелёгкой поездки до деревни. Запах свежезаваренного чая немного разогнал напряжение, создавая хоть немного уюта в их новом, пока ещё чужом, доме.

Тук-тук.

Татьяна, слегка нервничая, постучала в массивную деревянную дверь, на которой висела табличка, вырезанная из старой фанеры: «Директор». Ей ответило бодрое: «Войдите!». Внутри, за большим, по-видимому, ещё советским столом, сидела женщина.

– Ну что, Татьяна Сергеевна, добро пожаловать в наш милый и дружный коллектив! – улыбка директора школы, Инны Андреевны, была настолько лучезарной, что Татьяне показалось, что у неё рябит в глазах от этого непривычного сияния. Уголки её рта были растянуты до самых ушей, а каждый жест, казалось, источал небывалый позитив. Это было настолько ярко, будто за её спиной прямо сейчас распускаются полевые цветы и поют птицы. Но её приторные, чуть ли не медовые речи немного настораживали. Неужели всё действительно может быть настолько радужным? Девушка в это верила с трудом, ведь её городской опыт подсказывал, что за такой показной доброжелательностью часто скрываются подводные камни.