Антонина помолчала, а затем добавила тише:

– Некоторые считают его просто удачливым разбойником. Но я думаю, чтобы быть таким, как он, нужна не только удача. Нужна воля. И у вас, Пётр Алексеевич, сегодня я увидела именно её.

Она протянула руку, осторожно провела пальчиками по моему плечу, словно убирая невидимые пылинки, а затем развернулась и вошла во двор, оставив меня наедине с этой мыслью. Воля… Ну что ж. Спорить не буду.

Захар и Прошка почтительно топтались на месте, не лезли со своей заботой. Наверное, поняли, что за короткими, вроде бы обычными фразами Антонины Митрофановны скрывалось нечто важное. И оно там действительно было.

Совершенно случайно я узнал имя одного из главных действующих лиц грядущей войны. Это куда важнее унижения какого-то Орлова, потому как в свете предстоящих событий мне нужно понимать, на кого можно делать ставки.

– Ну что застыли? – Я, обернувшись, посмотрел на слуг, которые всем своим видом демонстрировали отсутствие интереса к нашей беседе с Антониной. Выходило у них, прямо, скажем, хреновенько. – Займитесь, что ли делом. А то ходите за мной след в след. Так можно и несварение получить. Куда не гляну – то один, то второй, а то и сразу оба.

Высказавшись, я направился к дому. Хозяйка уже скрылась за дверью и мне, если честно, вдруг подумалось, а не пригласить ли ее этим вечером на просмотр звезд. Ночь, тихий ветерок, бутылочка вина… Однако, с романтичными планами пришлось притормозить.

Сначала был ужин. В отличие от полуденного обеда, он оказался лёгким и изысканным. На белоснежной скатерти не обнаружилось жирного гуся или многослойной кулебяки. Вместо этого на фарфоровых тарелках подали запечённых до золотистой корочки перепелов, а стол украшали разнообразные закуски: тарелочка с солёными рыжиками, мочёные яблоки, вазочка с густым мёдом. В центре стола уже пыхтел, готовясь к чаепитию, пузатый самовар. Несомненно, в еде здесь знают толк.

Атмосфера была скорее интимной, чем праздничной, и это располагало к неспешной беседе, которую я планировал завершить тем самым приглашением на прогулку.

– Вы очень изменились, Пётр Алексеевич, – заметила Антонина, с лёгкой насмешкой наблюдая, с каким аппетитом я ем. – Прежний вы и от перепелов бы отказались, сказав, что предпочитаете дичи «что-нибудь более утончённое из французской кухни».

– Скажем так, – ответил я, расправившись с птицей и намазывая мёд на румяную ватрушку, – Решил, жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от… простых удовольствий. Они зачастую самые искренние. Как вы относитесь к искренности, душа моя?

Наши взгляды встретились, и в её глазах я снова увидел тот самый интерес, который свойственен увлеченной женщине. Отлично. Кажется, моя харизма работает без перебоя. Пожалуй, флирт с красивой женщиной мне не помешает.

Однако ужин оказал на мой организм совсем не то действие, которого хотелось бы. Я вдруг почувствовал сытую, довольную усталость. Очень захотелось добраться до кровати и проспать часов двенадцать.

Моё тело гудело от напряжения, а мозг был переполнен впечатлениями. Победа, новая репутация, интригующая вдова, сведения о Платове…

Я уже представлял себе мягкую перину и сладкое забытьё, решив перенести романтично-эротичную историю на завтра, как события изменили свое направление.

Именно в этот момент в комнату вошёл Захар. Вид у него был суровый и непреклонный. Я сразу заподозрил какую-то гадость.

– Барин, Пётр Алексеевич, пора, – произнёс слуга тоном, не терпящим возражений.

– Куда пора? – я лениво откинулся на спинку стула. – Если спать, так уже иду. День выдался, знаешь ли… насыщенный.