Я нашел взглядом Антонину Мирофановну и она медленно, с задумчивой улыбкой, кивнула мне.

В этот момент я уловил обрывки слов одной из компании, посетивших дуэль, их восторженное обсуждение:

– …черт побери, видали, как он его? «В голове – пустота да бумага!» Ай да Бестужев!

– А манера-то какая! Странная, дерзкая, но как действует! Орлов слова вымолвить не мог! Не припомню такого прежде.

Я оставил гусар переваривать произошедшее и направился прямо к своему секунданту. Шум толпы стихал за спиной, уступая место звенящей тишине между мной и Антониной Мирофановной. Она смотрела на меня не моргая, и в глубине её тёмных глаз я видел бурю эмоций: удивление, смех и что-то ещё, совершенно новое – уважение.

Не успел я и слова сказать, как сзади подлетели мои верные слуги. Первым, конечно же, был Прошка. Его лицо сияло так, будто он только что получил чин генерала.

– Барин! Пётр Алексеевич! – задыхаясь от восторга, выпалил Прохор. – Я так и знал! Я верил! Как вы его! «Пустота да бумага»! Я всем перескажу, каждому! Вот это по-нашему, по-бестужевски!

Тут же его оттеснил Захар. Лицо старика, напротив, было полно вселенской скорби и ужаса. Он схватил меня за локоть, будто боялся, что я сейчас же испарюсь. Или побегу по городу, выкрикивая свою «короночку» в виде хлесткого рэпа.

– Батюшка! Что ж вы наделали-то?! – зашептал он, оглядываясь по сторонам. – Это ж позор! Скандал! Дворянина, поручика, при всём народе, словами, как торговку на базаре! Физиономией да прямо в кучу навозную. Да батюшка ваш, граф Алексей Кириллович, как узнает – в Сибирь меня сошлёт за то, что недоглядел! А ежели этот Орлов теперь мстить удумает? Ох, беда, батюшка, беда!

– Успокойся, Захар, – мягко остановил я его. – Никакой беды. Наоборот. – Я снова посмотрел на Антонину. – По-моему, мы просто восстановили справедливость. Весьма элегантным способом.

Антонина Мирофановна наконец улыбнулась – не той задумчивой, а открытой, весёлой улыбкой.

– Элегантным – не то слово, граф. Я бы сказала, неслыханным. Пойдёмте, Пётр Алексеевич. Боюсь, вы стали самым обсуждаемым человеком в городе, и вам лучше на время скрыться от восторгов и пересудов.

Она развернулась и двинулась в сторону дома. Я последовал за ней, жестом велев слугам идти следом.

– Признайтесь, – начал я, поравнявшись со вдовой, – вы ведь ни на секунду не верили, что «чудаковатый граф» сможет победить.

– Я верила, что вы ввязываетесь в очень опасную авантюру, – ответила она, не глядя в мою сторону. – Но я никогда не видела, чтобы человек дрался… так. Ваша дерзость почти пугает. Такой напор я встречала разве что в рассказах о казаках. Говорят, атаман Платов ведёт бой так же – не по правилам, а по наитию, и всегда побеждает.

– Платов? – переспросил я, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более небрежно. – Простите моё невежество, Антонина Мирофановна, но книги по тактике Ганнибала и Сципиона занимали меня куда больше, чем современные герои. Кто он?

Вдова остановилась и посмотрела на меня с искренним изумлением.

– Вы и вправду не знаете? Матвей Иванович Платов – это вихорь-атаман Донского войска. Живая легенда. Говорят, он может с горсткой казаков разбить целый полк. Для него нет авторитетов, кроме Государя, и нет преград. Супруг мой покойный знавал его лично. Ну и мне приходилось встречаться несколько раз.

Мы дошли до калитки её дома и остановились. Вернее, остановилась вдова. Она просто замерла в двух шагах от меня, внимательно изучая мое лицо.

Было в ее взгляде что-то этакое… Что-то тревожащее душу. Ну или не совсем душу, если говорить откровенно. Пожалуй, чуть пониже будет. А что? Женщина привлекательная, с огоньком. Я – молод и хорош собой. Хотя… Насчет хорош собой надо проверить. В суете толком даже не рассмотрел новый образ, который мне достался.