Только выдыхать рано.

– Ужин подали, – заявляет Каримов, заставляя меня замереть перед лестницей.

Невольно закусываю губу.

– А я уже, – сглатываю и поворачиваюсь к нему. – Поужинала с подругой. И мне надо заниматься.

Молчит.

Отворачиваюсь. Стараюсь поскорее подняться по лестнице.

– Тогда я сам у тебя поужинаю, – долетает в спину.

– Но я…

– А ты занимайся.

Вскоре Каримов располагается в той комнате, которую для меня выделил. Ужин ему накрывают именно тут. Рядом с диваном, где я усаживаюсь, чтобы закончить свой рисунок.

И пересесть как назло некуда.

Конечно, здесь несколько кресел, стулья, но там либо свет не так падает, либо просто неудобно. Только на этом диване могу устроиться как мне нужно.

Можно и потерпеть. Пока он здесь. Побыть в непривычной позе.

Но я же буду отвлекаться. Не смогу сосредоточиться на работе. А так хотя бы есть шанс, что увлекусь, отключусь от реальности, перестану замечать этого урода рядом.

Остаюсь на диване. Открываю нужный файл. Пару раз касаюсь экрана, как вдруг вибрирует мой телефон.

Мама.

Крепче сжимаю мобильный. Откладываю планшет. И принимаю вызов, отхожу подальше, в ванную комнату.

При этом ублюдке говорить не смогу.

– Да, мам, – роняю. – Все хорошо. Сейчас… ужинаем.

Даю понять, что не одна. Хотя тут и в самом доме может быть прослушка. Уединиться негде.

Мы немного общаемся, а после прощаюсь с мамой. Возвращаюсь обратно.

Вот бы Каримов уже наелся и убрался отсюда. Клацаю что-то на экране, абсолютно бездумно. Даже смотреть в сторону стола не хочу, но приходится.

Прячу телефон в карман и поднимаю взгляд.

Каримов стоит с моим планшетом в руках. Мрачный. Напряженный. Смотрит на экран. Будто в одну точку.

Да как он… почему трогает мои вещи?

Ничего не получается сказать, ведь ублюдок резко бросает:

– Это что, блядь, такое?!

Черные глаза буквально вгрызаются в меня.

– Мой планшет, – отвечаю ровно. – Положи его обратно. И пожалуйста, больше никогда не бери мои личные вещи.

Каримов шагает вперед, а я невольно отступаю.

Вид у него жуткий. Глаза горят, рот кривится в зверином оскале. Непонятно, что его настолько сильно взбесило.

Вроде же спокойно сидел за столом, когда я уходила.

Бросаю взгляд туда. С едой он не закончил. Снова на него смотрю. Во рту пересыхает, когда Каримов подступает вплотную.

Отшатываюсь. Утыкаюсь плечом в бортик комода.

– Что это за херня? – рявкает Каримов.

Вкладывает в мои руки планшет. Листает изображение за изображением, проводя по экрану.

Там рисунок. Точнее несколько набросков. Последний проект. Тот, где нам позировал известный бодибилдер. Разные ракурсы отображены.

– А что не так? – роняю, прижимая планшет к груди.

Страшно смотреть, как набрякает темная вена на виске Каримова, как играют желваки под смуглой кожей.

– Это что за голый уебан?

– Это учеба, – продолжаю тихо, рефлекторно веду плечом. – Мы много чего рисуем на парах.

– Охуенная у тебя, блять, учеба, – заключает хлестко.

– А в чем проблема?

– Вот и смотрю, – цедит сквозь зубы. – Тебя от этих блядских занятий прямо не оторвать.

– Не понимаю…

– Отучилась ты, – холодно бросает Каримов. – Хватит.

– Что?

– Закончилось твое блядство.

Сильнее стискиваю планшет. Только и могу, что несколько раз моргнуть, глядя на разъяренного Каримова.

– Ты почему так, – начинаю и запинаюсь, судорожно качаю головой. – Нет, учебу я не брошу.

– По кайфу, да? – его голос будто рычание. – На голых уебков пялиться?

Чего?..

Единственный… хм, вот “такой” здесь он.

– Давай, расскажи, – тянет с угрозой. – Много хуев рассмотреть успела?

Молча смотрю на него.

А вот это уже вообще.