– Когда меня заберут? – не выдерживаю. – Когда я смогу уехать отсюда?

Врач смотрит в спину Каримова.

Тот не оборачивается, продолжает что-то изучать на экране. Хотя судя по его диким повадкам, не верится, будто он вообще умеет читать.

Ублюдок достаёт пачку сигарет. Закуривает. А потом холодно выдает:

– Хочешь, чтобы я сам тебя осмотрел?

Молчу.

Ты уже осматривал. Осматривал так, что до конца дней не забыть.

Тянет завопить. Но я поджимаю губы, не проронив ни звука.

Женщина подходит ко мне вплотную, и я позволяю себя осмотреть, стиснув зубы.

К счастью, это и правда проходит быстро. Только тошнота к горлу подкатывает. Чувство гадливости накатывает с новой силой. От всего. От этой его мнимой заботы.

Врача вызвал. Приказал осмотреть.

Женщина отворачивается от меня и выбрасывает перчатки в урну под стеной. Подходит поближе к Каримову.

– С ней все нормально, – говорит. – Просто у тебя размер не для первого раза. Вообще, не понимаю, кто тебе эту соплячку заказал. Она же никакая. Совсем простушка. А статус твоей жены это престижно, накладывает определенные…

– Свободна, – бросает Каримов.

И ладонь женщины зависает над его плечом, так и не дотронувшись.

Врач разворачивается. Идет к выходу, по пути одарив меня убийственным взглядом.

Ненормальная.

Что она говорила? Статус жены зэка это престижно? Какой бред…

Дверь закрывается. Щелкает замок, и на меня опять накатывает холод, когда понимаю, что мы с Каримовым снова наедине.

6. 6

Я забиваюсь в угол дивана, поджав ноги к груди. Нервно тереблю край футболки, сминаю в дрожащих пальцах.

Каримов занят лэптопом. Обернуться не торопится. А мне и не хочется, чтобы он оборачивался. Лучше бы исчез. Навсегда.

Вот бы закрыть глаза – и оказаться дома. В своей комнате. В знакомой обстановке. Но сейчас привычная жизнь кажется параллельной реальностью. Возврата туда нет.

Напряжение сводит мышцы до ломоты. В горле неприятно скребет.

Звенящая тишина действует на нервы. И в какой-то момент я все-таки не выдерживаю. Повторяю единственный вопрос, который меня сейчас волнует:

– Когда меня выпустят?

Каримов молчит.

Не могу видеть его лица, ведь он расположился на стуле спиной ко мне. Ублюдок остается неподвижен.

– Когда? – роняю снова и голос предательски срывается.

А я думала, что уже справилась с истерикой, загнала слезы подальше. Но глаза обжигает, а горло сдавливает.

Дышать тяжело. Невозможно. Особенно когда этот урод здесь. Когда мы в одной комнате. И даже это расстояние – совсем не расстояние.

Меня трясет.

А когда он вдруг резко поднимается, разворачивается ко мне и опять проходится взглядом, окидывая все мое тело, тягучий спазм сводит желудок.

Если он подойдет. Хоть на шаг. Если тронет. Даже не важно, как именно. Если…

Нет, я просто не выдержу этого. Не смогу.

– Ложись спать, – холодно бросает Каримов.

Разворачивается и уходит. Скрывается за одной из дверей. А через секунд свет гаснет. Видимо выключатель в другом месте. Остается лишь скупое мерцание прикроватного ночника.

Спать?

Нет, он издевается.

Думает, я действительно смогу просто взять и прилечь? Уснуть здесь? В его чертовой камере? На его диване? Или может быть – на постели?

После всего?!

Поднимаюсь и подхожу к столу. Проверяю лэптоп Каримова. Конечно, там стоит пароль и войти в систему невозможно.

Некоторое время хожу по комнате. Возвращаюсь обратно на диван.

Двери не трогаю.

Куда идти? Прогуливаться по коридорам тюрьмы?

Не знаю, сколько сижу так, но в какой-то момент действительно отключаюсь. Сама не замечаю, как глаза закрываются. Проваливаюсь в темноту.