При всем этом последняя неделя выдалась в Чехословакии спокойная. Верующие чехи праздновали католическую Пасху, завтра намечался еще один, уже всеобщий народный праздник – Памлазки. Чехи мужского пола в этот день ходят от дома к дому, поют песни – что-то вроде колядок, шлепают окрестных дам по пятой точке ивовыми прутьями. Бухают, конечно. Куда уж без этого.

– Пока идите, размещайтесь в гостевом крыле, – распорядился Васильев. – Получайте в бухгалтерии командировочные.

Как выяснилось, нас опять поселили в одной комнате с Черным, что вызвало тяжелые вздохи майора.

– Могли бы разориться и на отдельные номера в гостинице.

– Мы тут по службе, – сказал я, задумчиво разглядывая незнакомую бутылку из-под нарзана. Яна положила в чемодан часть «заговоренной воды». – Приводить дам будешь в Союзе.

– Их не надо приводить – сами приходят, – хохотнул майор, выкладывая вещи. – Потом не выгонишь.

– Да-да… Ты у нас половой гигант. Бедные чешки, так и не познают радостей настоящей любви.

Вилорик собрал нас у себя через час – начал проводить свой инструктаж, который был тосклив, уныл, напоминал «молебны» дивизионного замполита. Про политическую бдительность, вот это все. Не зевать удавалось лишь огромным усилием воли.

Наконец, и эта пытка закончилась, нас отпустили в бухгалтерию, где выдали по триста крон на нос. Там же в коридоре меня поймал молодой румяный парень с короткой стрижкой, в костюме.

– Евгений Александрович, я Сергей.

Я сначала даже не понял, к кому он обращается. А потом вспомнил свою легенду, пожал Сергею, который оказался совсем не с дворянской фамилией – Корзинкин, – руку. Мы зашли в один из пустующих кабинетов, мой визави выложил на стол фотографии большого частного дома за высоким забором.

– Это резиденция Дубчека в Коширже. Пражский район такой, – пояснил Сергей, – с частной застройкой.

– Скромненько как-то, – удивился я. – А как же резиденция в Пражском Граде?

– Это президентская. Но чехи недавно… ну… свергли Новотного. Она пустует. А Дубчек ездит в здание ЦК прямо из своего собственного дома.

Вот, собственно, где собака порылась. Чехи так легко подорвались на эту «Весну» именно потому, что капитализм в их стране никуда не девался – частные дома, сельхозугодия, мелкий бизнес… Народу захотелось большего. Все то же самое, но без коммунистической партии, цензуры и «железного занавеса». Беда в том, что в комплекте идут базы НАТО и уже «вашингтонский обком». Который будет сильно так похуже «кремлевского».

– Из хороших новостей… – Сергей растянул рот в белозубой улыбке. – Сигнализацию по забору и в доме у Дубчека делали сотрудники «Девятки». Еще пока отношения были нормальные. Там предусмотрено дистанционное отключение.

– Что же… Ситуация резко упрощается, – покивал я, пригляделся к дипломату. – Что-то ты молод для разведчика.

Сергей сильно покраснел.

– Выпуск Краснознаменного института прошлого года.

– Разве ты не должен сначала в центральном аппарате послужить пару лет?

– Должен, – парень вздохнул, – но тут такая возможность подвернулась. В Праге открывается временная резидентура, нужны специалисты со знанием чешского. А у меня мама с отцом работали в Праге десять лет назад. В торгпредстве. Я ходил в обычную чешскую школу. Ну и выучил язык. Он же простой.

– Ага, простой. Скажи мне, как будет волк по-чешски.

– Влк.

– А горло?

– Крк. Да, вы правы, есть сложные слова. А откуда вы про них знаете? Учили язык?

– Во-первых, давай на «ты». Во-вторых, я тоже готовился к командировке.

– Ясно. Пойдем в город? Нам же туристов надо изображать. Только вот что… Выходим по одному. На всякий случай.