В антракте я прислушался к тому, что обсуждает народ. Ну Сличенко и цыганские романсы само собой, а еще людей волновало какое-то мумие – горный воск, который лечит от всего и сразу. Это женщин. Мужики трепались про 412-й «Москвич». Мощный мотор – 75 лошадей, новомодные ремни безопасности… Последние никто признавать не хотел – только слабаки и трусы пристегиваются. Ну это у нас как всегда, я даже не удивился.

За нашим буфетным столиком стояла странная пара. Молодая крепенькая девчуля с высоким статным парнем-блондином. Волосы спутника чернявой девушки кучерявились, прям как у Сличенко. Пара обсуждала фигурное катание. Какую-то «Калинку-малинку» на льду, травмы коленей. Это обсуждение шло по нарастающей, в ход шли претензии, высказывались обидки. В основном со стороны чернявой – «виноватый» блондин стоически терпел.

– Это Роднина и Уланов… – шепнула мне на ухо Яна. – Восходящие звезды фигурного катания. Коля! Я так хочу посмотреть на фигурное катание… Давай как-нибудь сходим!

Вся жизнь женщин подчинена «хочу», а мужчин – «надо».

На обратном пути Яна захотела сесть за руль «Волги». Хотя я и сопротивлялся:

– Ты беременная!

– А ты выпивши.

– Что там с двух рюмок? Уже выдышал все на сцену к Сличенко.

– Коля, не беси меня! У меня есть права, я сяду за руль.

– Права есть, а опыта вождения нет!

Мы еще поругались чуток, и я сдался. Становлюсь каблуком. И это закономерно. Многие брутальные мужики, особенно из силовиков, дома ходят тише воды, ниже травы. Просто не хватает сил командовать еще и в семье. Со службы возвращаешься весь выпотрошенный, наоравшийся и наматерившийся по самое не могу.

Вон как мы Ильясовых на прошлой неделе песочили… Про чеку молчок – зато устроили внезапную проверку саперного хозяйства с приглашенными специалистами из дивизии. Разумеется, нашли кучу косяков. Тут же акты, комиссии, мат-перемат… Раздолбаев, конечно, на проработку, замполит бегает, тоже орет. Скандал получился громким, но «управляемым». За пределы базы не вышел. Заодно подтянули дисциплину в отделениях. До кучи я еще устроил ночную тревогу с маршем в полной выкладке на десять километров – до Балашихи и обратно. Чтобы не расслаблялись.

– Запомни, Коля! Беременность – не болезнь!

Этим аргументом Яна меня добила, с победным видом забрала ключи, села за руль. Управляла «Волгой» ловко, дорожные ситуации решала умело – хотя при таких пустых улицах это было немудрено. Пару раз я, конечно, вхолостую выжал тормоз ногой, но домой добрались без приключений. И тут меня сразу в оборот взял тесть. Отвел на кухню, задернул шторы. Включил на подоконнике радио погромче. Это он типа «комнату безопасности» создает? Интересно, а прослушка уже научилась фильтровать посторонние шумы?

– Готовься, на следующей неделе летишь в Прагу. – Алидин включил электрический чайник, достал две чашки. Говорил очень тихо, я еле его слышал из-за радио.

– Да у меня и загранпаспорта нет… – Я выпал в осадок.

– Выдадут! – отмахнулся тесть. – Завтра совещание у Андропова в Большом доме. Пройдешь инструктаж. Группа формируется межведомственная, с подчинением Комитету. Войдут в нее сотрудники ГРУ, представители международного отдела ЦК, пэгэушники… Куда без них. Поедете на рекогносцировку. Ситуация в Чехословакии осложняется с каждым днем – Дубчек на недавнем пленуме расстался со старой командой, назначает на все должности диссидентов. Смрковского этого, Йозефа Павела… Последний так и вовсе сидел в тюрьме. Сейчас не вылезает из английского и американского посольств. Уже успел заявить про многопартийность, плюрализм, гласность. Гаденыш.