«Художник» подготовился к штурму на все сто процентов. Забаррикадировал двери разной сломанной мебелью, рассредоточил залетчиков по укрытиям. А вот молодые из третьего отделения сразу облажались. Подрывать дверь им никто не разрешил – все помнили экзерсисы со светошумовыми гранатами на предыдущей «показухе».

Алидин до сих пор прихрамывает на правую ногу. Хотя гипс уже давно сняли.

Поэтому третье отделение вооружилось тараном. И успешно его пролюбило. С первых ударов дверь не поддалась, громовцы поднажали и провалили таран с концами в пробитую дыру. Что делать?

– Урою в нарядах, – прошептал стоящий рядом Иво.

– Сколько раз с ними тренировали штурм? – поинтересовался я у заместителя.

Тоом открыл свою записную книжку, сверился с цифрами:

– Девять раз.

– Негусто.

Громовцы вышибли дверь плечами, благо она была уже почти сломана, развалили баррикаду, рванули вперед. И тут же повалились, запнувшись о валяющийся на полу таран. Боец со щитом успел вскочить первым, но «залетчики» отстрелялись по нему, и судья на мостках, которого изображал Байбал, успел прокричать:

– Головной ранен в плечо!

Спецназовцы схватили раненого товарища и, прикрываясь поднятым щитом, отступили обратно в коридор.

– Почему нет ответственных за эвакуацию?! – не выдержал я, вдарил по деревянным перилам ребром ладони. И конечно, перерубил их, вызвав переполох свиты Гречко. – Почему все отошли?

Ко мне протиснулся Ивашутин, успокаивающе положил руку на плечо:

– Это ты сам себя спрашиваешь, майор?

Уел.

– Не кипятись, министр видел вашу съемку того, как работают первые два отделения, снайперы. Поэтому и приехал глянуть вживую.

– А зачем попросили молодых на штурм? – спросил я.

– Любой спецназ оценивается не по самым сильным, а по самым слабым. А кто у тебя слабые? Новички, конечно.

Тем временем громовцы условно перевязали раненого, второй номер взял его щит. В комнату с террористами был заброшен муляж светошумовой гранаты, но «залётчики» уже отошли в другое помещение. Из-за двери опять обстреляли штурмующих. Тут Байбал выдал «попадание в щит». Подыграл.

– Если бы были заложники… – шепнул мне Иво. – Это провал.

Штурм закончился, «террористов» заковали в наручники, поставили в позу пьющего оленя. Начали обыскивать. Хотя бы тут не налажали… Я пошел к лестнице.

– Да не переживай ты так, майор… – после того, как Гречко ушел дальше инспектировать дивизию, мы потопали в котельную в компании Ивашутина. – Все хорошо прошло.

Глава ГРУ показал мне свой ежедневник, который пестрил записями.

– Видишь сколько я себе полезного занес!

– Запишите еще, – вздохнул я. – Новый автомат нужен.

– Какой же? – генерал даже остановился – так удивился.

– Патрон 7.62 обладает избыточной мощью. БК тяжелый, таскать АКМ тоже умучаешься. Видели вы этих тщедушных вьетнамцев с «веслом» в руках?

– Видел.

– Ну тогда понимаете меня. Для наших задач тоже нужен компактный автомат, можно даже с раскладывающимся прикладом.

– Под какой патрон?

– Это пусть специалисты скажут… – развел я руками. – Что-то в районе пяти миллиметров. Плюс-минус.

Ивашутин сделал себе запись в кондуите.

– ГРУ может давать технические задания оружейникам. Озадачу Михаила…

Ага, это он про Калашникова. Ну что ж… АК74 может появиться сильно раньше 1974 года.

– Повторяется история с «мосинкой», – вздохнул Ивашутин. – Перед войной тоже понимали про ее избыточную мощность, но с перевооружением на автоматы затянули. Пришлось в спешке клепать ППСы и ППШа.

Петр Иванович внимательно осмотрел «котельную», прошелся по мосткам. Потом заглянул в тир, пострелял из винчестера. Помповое ружье пользовалось неизменным успехом. Необычная перезарядка, другая отдача…