А вот это уже интересно.

Я предполагал, что старый Савкин дом будет не только мне интересен, но вот чтоб так.

Тьма продолжала обнюхивать углы. Она тоже чуяла знакомый аромат, но понять, откуда тот просачивался, не могла. Не уверен, что и у меня получится. Всё же папенька был артефактором.

Хорошим.

И мозги у него имелись. Жаль, работали не в ту сторону.

- …вытащил какие-то штуковины и с ними всё в дом лазал. Запрёт и потом обратно. И чегой-то чёркает в блокнотике чёрном. Я уж вдругорядь к городовому пошла, чтоб, значится, документы проверил, потому как оно ж крепко боязно! А вдруг этия вон, вдруг тоже колдуны? Или против царя-батюшки умышляют?

Тайник есть.

И где-то там… и даже, думаю, не банальная ямина в стене, прикрытая кирпичом. Нет, тут что-то куда более сложное и завязанное не мир кромешный. Ибо запах…

Именно, в запахе дело.

Он… свежий? Если можно так сказать про вонь тухлятины. В том смысле, что будь этот запах после отца, он бы давно выветрился. Тем паче, что папеньки по официальной версии не стало задолго до пожара. Нет, запах вот такой, будто где-то там, внизу, есть…

А почему бы и нет?

Или, будь там полынья, твари бы воспользовались ею? Матушка Савкина даром не обладала, как и сам Савка. Точнее с ним вопрос, конечно, может, дар бы и имелся, но не такой, которого бы хватило, чтобы защитить дом от тварей.

Стало быть, это не полынья.

Не полноценная.

А… а если её закрывать и открывать? Если… если он сумел найти способ? Ведь устраивают же прорывы. И технология отработанная. Правда, сомнительно, чтоб тут, в подвале, папенька каждый раз жертвоприношение устраивал. Он, конечно, ещё та зараза, но не настолько же отмороженная.

И соседи заметили бы.

- …он мне, мол, окстись, Иванка… это меня так зовут.

- Очень приятно. А по-батюшке?

- Ай, давно уж отвыкшая я по батюшке… тоже мне… невестка вон всё порывается величать, будто бы чужие люди мы. А мы ж родня…

- Так что городовой? – уточнил Мишка, сообразивши, что этак он до вечера не дослушает.

- А… сказал, что приличные люди. Учёные. Что тут это… возгорание… которое с артефакту защитного. Что, мол, хранился тот неправильно, оттого и полыхнуло. Вот. Я ж говорю, колдун… а они, стало быть, дальше ищут. А то вдруг артефакта этая не одна была. Оно-то верно и правильно даже. Многое беды прийти может, но… не нравились они мне. Крутились, крутились да и уехали ни с чем. После уж другие тоже шмыгали. Сперва по дворам пошли, выспрашивать начали, чего тут приключилось и куда хозяйка уехала.

- А вы?

- А что я? Сказала, что знать не знаю. Она ж и вправду скоренько так. Вроде и не собиралася… Савка у ней крепко заболел. Ох, тихий был хлопчик. Мои-то, что сыны, глаз отвесть не можно, потому как прям всё в руках горит. А этот ни рыбу ловить, ни до лесу сбегать, никуда вовсе его мамка со двора не пускала. И с другими не велела гулять. Он, бедолажный, выйдет бывало, сядет на лавку да сидит, пялится на улицу и вздыхает, прям как дед старый, я ей…

- И вы не знали, куда она уехала? – опять перебил Мишка. – Извините, просто там, в доме, нам сказали, что вещи остались. Чужое всё-таким. Нам чужого не надобно…

- Спалите, - посоветовала Иванка. – От как есть, так и спалите. Лучше б сразу и с домом этим проклятущим…

Она снова перекрестилась.

- …я ж говорю чего. Одного дня Савка сбёг. Ну понятно же, что хлопчик, ему гулять в охотку, бегать вон, а она от юбки ни на шаг. Не выдержал. На ярмарку… я ещё тогда предлагала, чтоб с моими пошёл бы, чай, гуртом веселее. Да и приглянули б по-соседски. Но нет, не пустила. Мол, людно и опасно. Так он где-то взял да и сам сбёг. Ну и напоролся, видать, на кого-то. Его и побили. И крепко так побили, что прям дохтура приглашать пришлось. Тот сперва сказал, что поправится малец. Ан нет… не поправился. Мозговая горячка началася. Беда-беда… жалко мне её было. Сперва мужик сгинул, а где, не понять… но оно-то и к лучшему. Не было ей счастия с колдуном. И в жёны он её не взял, и так-то не особо жаловал. Одного разу и вовсе кинул, что обрыдла она ему, спасу нет. Ну, слова-то другие, я-то по-благородственному и не помню. Она после плакала, что по-за сына терпит. Что, ежель она уйти захочет, то сына он ей не отдаст.