– А с ним ещё семерых, кто тоже не тянет… – Митрич снова сплёвывает и добавляет пару слов покрепче. – А на их место велел ставить из тех, кто потолковей. Будешь теперь в подмастерьях.

Повышение.

– Денег прибавят?

Мат, которым меня обложили, вполне сошёл за ответ.

– А хозяин чего?

– Хозяин? – Митрич вытер ладонью усы, потом за спину убрал, стараясь на руку не глядеть. – А чего хозяин? Повздыхал, покачал головой и убрался. Это прежний-то в каждую дыру лез…

Прозвучало похвалой.

Передать что ли Мишке? Или не надо? Распереживается ведь.

– Этот же другой породы. Будет деньги получать, а остальное… ладно. Бери вон. Васька толковый. И крепкий.

Ага. Кости прям видно, до чего крепко одна за другую держатся, потому что кроме них и кожи в этом пацане ничего и нету.

– И тебе кого подберу… только станок гляди, аккуратней, там кожухи прохудились, порой пар прорывает, так что заслонку на полную не открывай, пускай лучше медленней…

– Идём, – я глянул на пацана.

Вот… сдохнет он к концу первой смены.

Или я, если жалеть стану.

Дерьмо.

А ещё понимание, что та революция, которая была в прошлом моём мире, не на пустом месте случилась. Власть там, капиталы, которые этой власти хотели – это одно. А захлебывающиеся своей кровью мужики, вышвырнутые за забор подыхать где-нибудь там, или такие вот, как этот мой помощник новоявленный, – совсем другое.

Хотя и не скажу, что проникся к революционерам большой любовью.

Может, потому что знаю, что там, в будущем, их идейность обернётся не меньшею кровью?

Ладно.

Это всё потом.

Потом – в нашем закутке, откуда пацана пришлось шугануть, впрочем, он только и рад был убраться. А мы вот садимся. Метелька, чумазый и злой сильнее обычного, и Филимон, который даже не пытался стянуть сало. Но и отказываться от угощения не стал.

– Тоже одного поставили? – Метелька жевал медленно. Промокшая от пота рубашка прилипла к хребту. И на лице обозначились острые скулы.

Чтоб.

Уходить.

Пока не подхватил чахотку. Или чего похуже, потому что пылища эта вокруг, пропитанная силой другого мира, тоже ни хрена не полезная.

– Не, – Филька мотнул головой. – С Кабышем. Он здоровый. Так что… ты это, с ним пойдёшь?

– А что?

– Так-то про него не спрашивали.

– А про меня?

Интересно. И с каждым слово всё интересней.

– А про тебя прям так хорошо… вчерась, ввечеру явился, ну этот, Светлый. На самом деле его иначей кличут. Мамка сказала, ну, когда они в первый раз ещё там заглянули. Вроде как ейный старый знакомец. И сказала, чтоб не вздумал ввязываться. Вот…

– Правильно сказала.

– Я и не ввязывался. Я ж не дурак. А так носят. Так чего спрашивал?

– Ну… так-то… когда ты туточки появился. Кто тебя привёл или сам ты. Или вот с кем дружбу водишь.

Эти вопросы были вполне понятны.

– Ещё, не замечал ли я за тобой чего-нибудь такого…

– Какого?

– Не знаю. Не объяснил толком.

А вот это уже настораживает. Хотя нет, вру. Не это, а вот такой горячий интерес, прям-таки почти извращённый. Одно дело прощупать или даже наблюдателя поставить, который за мной издали приглядит. И совсем другое – денег обещать. Причём по местным меркам сумма немалая. Детям у нас пять-семь рублей в месяц платят. И то считается неплохо.

А мне вон три рубля дают, чтоб только в гости заглянул.

– Про то, ладишь ли ты с машинами. Как к тебе начальство… ну и чего у вас с хозяином тогда приключилось. И так-то… то одно, то другое. Вроде так болтает-болтает, об погоде или ещё чём, и снова про тебя раз. И этак, и так. Прям извёл весь. Но рубля дал. И не велел говорить.

– А ты сказал.

– Ты ж не выдашь?

– Не выдам. И где они там будут?