Три дня было затишье и стороны зализывали раны. Не скажу, что наши раны слишком кровоточили, хотя потери всё равно были, их не могло не быть. Однако, даже по приблизительным подсчётам нам удалось на вверенном участке уничтожить более шести сотен воинов врага. А ещё, что важнее, мы вселили в головы захватчиков неуверенность. Теперь они уже точно не могут рассчитывать на скорую и относительно бескровную победу. Даже беспокоящие демонстрации подготовки к штурму исполнялись европейцами как-то без задора и огонька.

Даже через три дня на результаты сражения было тяжело смотреть, если только не обладать устойчивой психикой. Множество тел просто дрейфовали на почти спокойной глади залива Золотого Рога. Собственно, воду было сложно увидеть. Кругом тела людей и огромное количество обломков кораблей. А ещё теперь не нужно было даже натягивать цепь, вход в Золотой Рог был практически невозможен из-за множества потопленных кораблей.

В какой-то момент я подумал о том, что европейцы сейчас соберутся и дадут деру из-под стен Константинополя. Но нет, они всё ещё на что-то надеялись.

– Вестовой от императора! – кричали у порога дома, в котором я так сладко спал.

Впрочем, последние три дня я будто бы высыпался впрок, делал это даже больше, чем нужно организму. Поэтому быстро поднялся и чувствовал себя вполне выспавшимся.

Уже минут через десять я зачитывал бумагу, присланную императором Мануилом. По сути, это был приказ, хотя формулировки в тексте являлись таковыми, что можно было счесть за просьбу. Император намеревался с самого утра вывести свои войска за стены Константинополя и решительно ударить по врагу. Решение, конечно, сомнительное. Между тем, даже в осаждённый Константинополь приходили сведения о действиях венгерско-сербского войска. Северные окраины Византийской империи полыхали в огне войны, и некому было там оказать достойное сопротивление захватчикам.

Возможно, я не знал многих подробностей, и решение Мануила могло быть вполне разумным. Чтобы не лишиться всего севера, ему нужно было срочно расправиться с европейцами и снять осаду с города. Или наша победа на воде повлияла на решительность василевса, который хотел показать свою рыцарскую натуру. В любом случае, повлиять на императора не представлялось возможным, следовательно, действуем по его плану.

– Трубите тревогу! – решительно приказал я.

Троекратная тревога, когда три раза бирючи дуют во все трубы, сообщала, что готовится масштабная вылазка. Вся крепость пришла в движение, словно разворошили огромный муравейник.

Как же не хватает часов! Можно было синхронизировать атаки из Константинополя и Голоты вплоть до минуты, но играем теми картами, что выпали при раздаче. И не плохие же карты, если присмотреться. Европейцы, видимо, решили, что им у Голоты ничего не светит, и часть сил отправилась помогать штурмовикам у Влахернских воротах. Мы наблюдали, как натужно тянули уже собранные огромные метательные машины вдоль залива к северо-востоку Константинополя и как отряды рыцарей устремились в ту сторону. Вместе с тем, у Голоты оставалось еще немало конных венецианцев, рыцарей и пеших сицилийцев.

Кровавые штурмы европеццами вверенной мне крепости были бы оправданы только в том случае, если оставалась бы необходимость входить в залив. Но, после разгрома части флота вторжения, венецианцам и их союзникам нужно трижды подумать о сохранении кораблей. На чем-то же им драпать к черту, если сегодняшний бой будет ими проигран. Чего это я? Никаких если! Враг будет разбит, победа будет за нами!