Итак, вместо людей разных чинов стало использоваться понятие разночинцы. Может показаться, что разница незначительна. Однако выражение люди разных чинов предполагало, как правило, наличие у него определения, такого как русские, служилые, тяглые, которое запускало ту или иную логику социальной классификации. Понятие разночинцы подразумевало только то, что объединяемые им люди обладают «чинами» и для таких объединяемых единственным общим признаком является сам факт объединения. Показательно, что Э. К. Виртшафтер, обратившись к законодательству XVIII в., пришла к выводу, что «…никогда не существовало точного перечня категорий, охватывающих разночинцев. …Использование термина менялось в зависимости от политических целей при создании закона, и, таким образом, зачастую казалось, что отсутствует его объективная основа»[305]. Однако насколько объективной может быть основа у сокращения, используемого в значении «и все остальные, кого было слишком затратно перечислять»? К середине XVIII в. понятие «разночинцы» оказалось весьма полезным сокращением, которое позволяло во властных процедурах избавиться от перечисления десятка-другого мелких чинов.

Тем не менее использование такого удобного сокращения не решало противоречия между представлениями о том, что должно существовать несколько регулярных – «государственных» – чинов, и реальным существованием нескольких десятков неупорядоченных «чинов». Соответственно, было вполне ожидаемо, что представители правящей элиты XVIII в. довольно активно приступили к поиску решения проблем социальной классификации, перенеся ее во второй половине XVIII в. на законодательный уровень.

Одна из первых попыток на законодательном уровне прямо поставить проблему о правовой фиксации универсальных социальных понятий была предпринята елизаветинской Уложенной комиссией[306] в начале 1760-х гг. В проекте третей книги Уложения была помещена первая глава «О разном состоянии подданных в Государстве». Она открывалась рассуждениями, что «все подданные в Государстве не могут быть одного состояния, природа их, заслуги, науки, промыслы и художества разделяют их на разныя государственныя чины, из которых каждый чин имеет особливое своему званию приличное преимущество и права, от которых благополучие ево единственно зависит». Итак, все население империи подлежало классификации с помощью понятия «государственный чин». При этом авторы проекта рассчитывали на самое широкое применение данного понятия. Они указывали, что «государственные чины разнствуют еще промежду собою и в разсуждении веры, полу, лет, рождения и разума и разделяются для того на православных и на иноверцов, на родителей и детей, на мужской и женской пол, на приспевших до совершеннаго возраста и на малолетных, на разумных и на дураков, и на законорожденных и незаконорожденных, а напоследок и на состоящих в вечном Нашем (российского монарха. –