. Например, Петр I под влиянием опыта дворянского самоуправления покоренных Лифляндии и Эстляндии попытался ввести в российский коронный аппарат чиновников, выбираемых дворянами. По распоряжению монарха от 20 января 1714 г. ландратов следовало «выбирать в каждом городе или провинции всеми дворяны за их руками». Однако, как показал М. М. Богословский, «на практике закон 20 января 1714 года о выборах в ландраты никогда не применялся, так что ландраты никогда не были выборною должностью»[298]. В истории с попыткой введения ландратских выборов показательна как активность монарха, вдохновленного европейскими образцами, так и пассивность представителей дворянства, чье осознание себя единой корпорацией только находилось в процессе становления. Не претендуя на выступление независимым, отделенным от государственной службы субъектом действия, дворянство петровского времени еще не было готово к появлению таких дворянских форм общественной жизни. Однако уже с середины XVIII в. представители дворянства выступают с предложениями о введении выборных дворянских элементов в коронный аппарат и создании дворянских же органов самоуправления[299].

В связи с этим приведем следующий пример, который позволяет проследить начальную работу корпоративных представлений. В регламент Главного магистрата от 16 января 1721 г. была включена следующая норма: «Понеже везде в городах, не токмо в больших, но и в малых, обретаются жители разных чинов, кроме посадских (из которых каждый особливое состояние имеют), а именно: шляхетство… священство, церковники и иностранные… то все такие люди между гражданами (т. е. горожанами. – Авт.) не числятся»[300]. Шляхетство и священство обозначались как «чины», обладающие своим собственным, «особливым состоянием», которые подлежали четкому отграничению от гражданства/ горожан. Показательно, что когда в 1730-е гг. кн. А. Д. Кантемир работал над русско-французским словарем, он для перевода русского слова «дворянство» предложил как «Noblesse», так и «le Corps de la noblesse», т. е. корпус, тело дворянства. И не менее важно отметить, что для слова «купечество» он схожим образом использовал «Corps des marchands»[301]. Можно сказать, что пример дворянства становился моделью и для других социальных групп, которые могли теперь также мыслиться корпорацией.

Отход от московского подхода к классификации с его «людьми» вызвал необходимость определить новые общие социальные категории. В связи с этим была предпринята попытка приспособить к новым обстоятельствам понятие «чин». В результате на место пересекающихся разных групп «людей», которые можно было составлять из людей конкретных чинов, должна была прийти совокупность чинов, которую можно было уже подвергнуть как иерархическому упорядочиванию, так и корпоративному замыканию. Однако такой переход к иерархии чинов на первых порах принес определенные затруднения для практик социальной классификации, так как в наследство от московского общества Российской империи досталось несколько десятков социальных групп, которые могли выступать в роли отдельных чинов. При этом социальная реальность постоянно производила новые социальные группы, которые, не вписываясь в существовавшие чины, должны были восприниматься также отдельными чинами. Такое большое количество чинов создавало определенные затруднения для управления государством.

Приведем следующий пример. 10 ноября 1732 г. указом Сената было предписано на ряде фабрик «имеющихся всех мастеровых людей и их учеников, и работников… переписать… со объявлением, из каких они чинов»