* * *

– Ты чем-то недовольна. Даже как будто раздосадована, – заметил Олег сразу, как только я вошла в вип-ложе. Портьера задвинулась, свет погас. Мы оказались в темноте. Но уже через несколько секунд зажглись огни рампы, и по всему периметру зала стала растекаться лёгкой волной голубоватая дымка. А потом появилась музыка, заполнившая собой оставшееся пространство, и нам ничего не осталось, как внимать ей.

Отвлечься было сложно. Как только на сцене появились актёры, я снова вспомнила о своей неудачной сессии. Почему сегодня всё сложилось именно так? Мне казалось, я абсолютно готова. Сомнения отринуты, гипотезы выстроены и подтверждаются одна за другой. Пациентка включена в работу, и трансформация неизбежна. Что же произошло за то время, что мы не виделись?

Я смотрела на сцену, но не видела ничего. Мелькали тела без чётко прорисованных лиц. Я слышала голоса, раскаты грома, фонившие в тему повествования, звуки флейты – лирические и трогательные. Это должно было быть безумно красивым. Но я не замечала ничего, кроме своего поражения.

– Кажется, мне пора на супервизию, – произнесла я вслух.

– Что? – Олег, похоже, не расслышал.

Я посмотрела на него отрешённо, словно и его в этот момент не существовало. Знаю, он не заслуживает такого равнодушия с моей стороны. Но чувство досады внутри меня сильнее. Я так и не научилась принимать поражения.

По окончании спектакля он предложил заехать на набережную, зная, как я особенно люблю это место. Дорогой мы больше молчали. Когда подъехали, Олег обратился ко мне:

– Оля, послушай меня. Я вижу, с тобой что-то происходит. Ты сегодня сама не своя. Может, я могу тебе чем-то помочь?

– Не уверена.

– Это касается твоей работы? – догадался он.

– Да. Взаимоотношений с одной из моих пациенток.

– Если хочешь, можем поговорить об этом.

Я усмехнулась.

– Так иногда говорят психологи, предлагая себя в качестве подушки. Довольно популярная фраза, редко работающая. Если человек хочет о чём-то поговорить, он сам сделает это. Ничего предлагать не нужно.

– Знаешь, иногда мне кажется, что ты настолько увлеклась своей работой, что анализируешь каждый шаг каждого человека.

– Пожалуй, в этом что-то есть, – согласилась я.

– Меня всегда интересовало, как таким, как ты, живётся среди обычных людей. Это ведь, наверное, очень сложно.

Олег был воодушевлён. Похоже, тема разговора его зацепила. Чувствую, он давно хотел об этом поговорить, но не решался. Ждал подходящего случая. Мы, вообще, старались не говорить о работе. Её и так было слишком много, чтобы тащить за собой ещё и в личную жизнь. Работа занимает большую часть времени. Но она же помогает это время убить. Нет ничего тяжелее, чем подолгу оставаться наедине с самим собой. А работа этого не позволяет.

– Ты так говоришь, Олег, будто я чем-то отличаюсь от других людей.

– Иногда мне так кажется, – признаётся он.

Возможно. Я не могла отрицать, что в его словах есть доля истины. Тот, кто владеет информацией, всегда немного опережает других. Знание – нелёгкая ноша. Оно даёт силу и одновременно отнимает уверенность. Сократ был прав во всём1. Если ступил однажды на этот путь, назад возврата нет. Иначе – зачем?

– Ты всегда всё знаешь наперед, – продолжал Олег. – Способна просчитать любой, даже самый маленький шаг. И знаешь причины, по которым этот шаг совершается.

– Ты ошибаешься, – спокойно возражаю я. – Никто не может всегда всё знать. И я – в том числе.

Я отрицала то, что он говорит. Но при этом ощущала, как внутри меня растёт чувство самоуважения. Да, мне приятно получать одобрение. Моя работа связана с людьми. А люди – это всегда огромные затраты – энергии, физических сил, мыслей, здоровья. Каждый требует к себе внимания. И от того, в какой мере я буду его давать, напрямую зависит мой профессиональный успех. Мне нельзя оставаться равнодушной. Но и погружаться с головой нельзя. Должна быть разумная дистанция, которую необходимо чувствовать. Если этого нет – лучше просто уйти. Иначе может быть больно… обеим сторонам.