– Будьте осторожны, – говорит Дирк.

– Обязательно, – отвечаю я. – Скоро вернемся.

Я одаряю Дирка медленной, многозначительной, полной обещаний улыбкой. Он смотрит на меня, не дыша.

Огромный осколок луны сопровождает нас в пути через джунгли. Почва здесь каменистая, грязи гораздо меньше; вскоре ноги у меня покрываются ссадинами и начинают болеть. Ничего, вскоре они окрепнут. Как кончики пальцев на струнах виолончели. Удивительная это вещь – человеческая кожа.

Вчера мы с Дирком рыли отхожую яму и так и не докопали до грунтовых вод. Ну и отлично – значит, мы не загрязним воду своими нечистотами. А еще это значит, что нам нужно найти ручей. Или, что было бы еще лучше, какой-нибудь симпатичный чистенький пруд, где можно искупаться.

Я словно призвала его своими мыслями: мы только-только протолкнулись сквозь листья огромного папоротника, как чуть не рухнули в идеальное озеро. По воде в лунном свете идет мелкая рябь.

Джесси с шумом втянул воздух.

– Ты когда-нибудь видела такую красоту? – Он припал к воде.

– Мы не знаем, что живет на дне, – предупреждаю я.

– Я просто попробую водичку.

Джесси достает что-то из рюкзака. Опускает в воду. Поднимает над головой.

– Ну как?

– Идеальный Ph! – Джесси широко улыбается. – Никаких токсичных веществ. Несколько органических соединений из прибрежных растений, кое-какие микробы.

– Значит, перед питьем надо будет очищать.

– Да, но… – Улыбка у него становится ярче солнца. – Но искупаться все-таки можно!

С этими словами он кидает рюкзак на землю и ныряет в воду.

Проходит несколько секунд. Он все не показывается из-под воды. Сердце колотится у меня в горле, когда он наконец появляется над поверхностью: темные волосы струятся у висков, кожа блестит. Он стоит по пояс в воде.

– Прохладно и мелко, – говорит он. – Залезай!

Ему не приходится меня уговаривать, я сбрасываю рюкзак и ступаю за ним следом. Грязь приятно хлюпает между пальцами ног. Я разок погружаюсь под воду целиком, чтобы смыть вчерашнюю грязь. На какой-то миг мне кажется, что я вернулась обратно в анабиозную капсулу и парю в восхитительной пустоте.

Всплыв над поверхностью, я приглаживаю волосы и открываю глаза. Джесси пристально смотрит на меня, полуоткрыв рот. Его взгляд блуждает по моему животу и, поднявшись, останавливается на груди.

– Джесси, – шепчу я.

– Эва, – говорит он.

Джесси не пытается скрыть своего взгляда. Я смотрю на него в ответ, наслаждаясь видом упругих мышц и узкой талии. Но я не спешу подойти ближе: я не уверена, меня ли он хочет. Может, ему нужна моя функциональность. Может, он хочет стать праотцом нового человечества. Может, настоящую Эву он возненавидит.

Я делаю глубокий вдох и выпрямляюсь, наслаждаясь его взглядом на своей коже.

Моя жизнь… жизнь человечества… будет короткой. Всего лишь точкой в истории мироздания. Мне хочется насладиться каждым мигом этой короткой жизни. Времени терять нельзя.

Поэтому я просто говорю ему:

– Я хочу тебя.

Хочу сейчас. Сегодня.

Он подлетает ко мне. Его руки обвивают мне талию, спускаются ниже; он обхватывает меня за ягодицы, прижимая к себе. Вокруг плещется вода.

Я обвиваю его руками за шею и поднимаю лицо, чтобы вобрать в себя его взгляд: голодный, полный изумления. Кожа у него на груди такая теплая.

– Спасибо, – говорит он. – Спасибо, что выбираешь меня.

Я смеюсь, не успев сдержаться. Если бы на его месте был Дирк, ничто бы не изменилось.

– Я не выбираю тебя. Я выбираю себя.

И я прижимаюсь губами к его рту.

На пустынной улице серое такси медленно крадется вдоль тротуара. Оно останавливается со всхлипом и стуком, выбросив облачко темных выхлопов в мое раскрытое окно. Сквозь дым я различаю отражение собственных глаз в зеркале заднего вида. Они слезятся, как у настоящей дивы. Представьте Ингрид Бергман в «Касабланке», только не такую живописную. И не такую светловолосую.