– А, леди Гвендолин, – матушка Агата кивнула. – Входите. Фиона, можешь идти.

Юная послушница поклонилась и вышла, плотно затворив за собой дверь. Я осталась стоять перед столом, чувствуя себя маленькой и неуклюжей под пристальным взглядом настоятельницы.

– Это сестра Бертрада, – представила Агата молодую монахиню. – Она будет вашей наставницей в учёбе.

Сестра Бертрада мягко улыбнулась мне:

– Рада познакомиться, леди Гвендолин.

– Взаимно, сестра, – ответила я, не уверенная, правильно ли обращаюсь к ней.

– Я получила письмо от вашего отца, – начала настоятельница, постукивая пальцами по пергаменту, лежащему перед ней. – Граф Леваньер просит обеспечить вам наилучшее образование и особое внимание к вашему физическому состоянию.

Она произнесла последние слова с лёгким оттенком сомнения.

– В аббатстве Святого Милосердия все равны перед Богом, – продолжила она. – И тем не менее мы учитываем особенности каждой воспитанницы. Ваш отец внёс щедрое пожертвование. Очень щедрое. За что я ему весьма признательна.

Я кивнула, не зная, что сказать. То ли радоваться поступку отца, то ли горько плакать.

– Тем не менее, – голос аббатисы стал строже, – вы будете подчиняться правилам нашего монастыря, как и все остальные. Никаких исключений. Академические занятия, молитвы, работа – всё это для вас обязательно. В пределах ваших… физических возможностей, разумеется.

– Я понимаю, матушка настоятельница, – ответила я. – Я не ищу особого отношения.

– Похвально, – кивнула собеседница. – Вы умеете читать, писать?

– Да, матушка. И знаю основы арифметики, истории, географии.

– Впечатляюще. Что ж, завтра сестра Бертрада проверит глубину ваших знаний и определит, на какие предметы вам стоит уделить больше внимания. С этим разобрались, – подвела итог она и посмотрела на тёмное небо за окном. – Скоро ужин. Сестра Бертрада проводит вас в трапезную.

Я поклонилась и направилась на выход. Сестра Бертрада последовала за мной, мягко закрыв дверь.

– Матушка Агата кажется суровой, – сказала она, когда мы отошли от кабинета, – но она справедлива. И всегда заботится о благе воспитанниц.

– Да, сестра, – ответила я, стараясь не показать своих сомнений на сей счёт.

По пути в трапезную я внимательно осматривалась, изучая окружающую обстановку: длинные каменные коридоры с высокими сводчатыми потолками и стрельчатыми окнами, украшенными цветными витражами, выглядящими тусклыми из-за вечной пелены; в нишах стен стояли каменные статуи святых, их строгие лица, будто следили за каждым моим шагом.

– Здесь тридцать семь воспитанниц, – объясняла сестра Бертрада, пока мы шли. – В основном девочки из благородных семей. Возрастом от десяти до восемнадцати лет.

– Все они… – я помедлила, подбирая слова, – прибыли сюда добровольно?

Сестра Бертрада бросила на меня быстрый взгляд.

– В большинстве случаев решение принимают родители, – дипломатично ответила она. – Некоторые ученицы действительно чувствуют призвание к духовной жизни. Другие… – она сделала многозначительную паузу, – находят здесь убежище от тягот мирской жизни.

«Или от не желанности в собственной семье», – мысленно добавила я.

Коридор вывел нас к большим дубовым дверям, из-за которых доносился приглушённый гул голосов. Сестра Бертрада остановилась.

– На этот момент вы единственная дочь графа в нашем аббатстве, – тихо сказала она. – Большинство воспитанниц: вторые или третьи дочери баронов и виконтов.

– Почему вы мне это говорите? – спросила я, чувствуя, как напряглись мышцы.

– Не все девушки будут… дружелюбны с вами. Многие считают, что первым дочерям повезло больше. Особенно тем, кто наследует родовые земли.