– Из вас получился бы неплохой дипломат, мисс…

Немного подождав, граф продолжил:

– Вы ведь так и не назвали мне своего имени.

Энн замялась: так происходило всегда, когда возникала необходимость представиться, но потом напомнила себе, что разговаривает с графом Уинстедом – племянником хозяйки, а следовательно, опасаться нечего, тем более что их никто не видел вместе.

– Я мисс Уинтер, – ответила Энн. – Гувернантка ваших кузин.

– Каких именно? Плейнсуортов?

Энн кивнула.

Граф заглянул ей в глаза.

– Бедняжка, очень вам сочувствую.

– О, перестаньте! Они чудесные! – с жаром запротестовала Энн, потому что обожала своих подопечных. Может, Гарриет, Элизабет и Фрэнсис и были более взбалмошными, нежели большинство юных леди, но зато обладали добрыми сердцами.

Граф вскинул брови.

– Чудесные? Не спорю. Но их поведение оставляет желать лучшего.

В его словах была доля правды, и Энн, не удержавшись от улыбки, чопорно произнесла:

– Уверена, они очень повзрослели с тех пор, как вы видели их в последний раз.

С сомнением взглянув на нее, граф спросил:

– Как случилось, что вы оказались за фортепьяно?

– Леди Сара заболела.

– А! – Как же много скрывалось за этим коротеньким восклицанием! – Передайте ей мои пожелания скорейшего выздоровления.

Энн была абсолютно уверена, что леди Сара почувствовала себя гораздо лучше в тот самый момент, когда мать освободила ее от участия в концерте, но ничего не сказала графу, а лишь кивнула, пообещав передать ей его слова, хотя и не собиралась этого делать, ибо никому и никогда не расскажет о своей встрече с графом Уинстедом.

– Ваша семья знает, что вы вернулись? – спросила Энн, внимательнее присмотревшись к графу. Он и впрямь был очень похож на свою сестру. Интересно, у него такие же удивительные глаза – ясные, бледного оттенка лаванды? В тусклом свете коридора разглядеть это не представлялось возможным, не говоря уж о том, что один глаз графа заплыл так, что от него осталась лишь щелочка. – Кроме леди Гонории?

– Пока нет. – Граф бросил взгляд на ту часть дома, где сейчас собрались гости, и досадливо поморщился. – Как бы ни обожал всех этих людей, заставивших себя присутствовать на концерте, я предпочел бы пока не показываться на публике. – Он опустил взгляд на свою порванную и перепачканную одежду. – Тем более в таком виде.

– Да, конечно, – поспешно кивнула Энн. Трудно представить, какая поднялась бы суматоха, появись граф в зале в таком виде – в крови и синяках.

Предприняв попытку пошевелиться, лорд Уинстед тихо застонал, а потом пробормотал себе под нос нечто такое, что явно не предназначалось для женских ушей.

– Мне нужно идти! – выпалила Энн. – Мне ужасно жаль, и… э…

Она мысленно приказала себе сдвинуться с места. Каждый уголок сознания взывал к ее здравому смыслу, заставляя убраться отсюда поскорее, пока в коридоре не появился кто-то из слуг или господ, но она думала лишь о том, что граф защищал сестру.

Разве могла она оставить в беде мужчину, поступившего столь благородно?

– Позвольте вам помочь, – предложила Энн вопреки здравому смыслу.

Граф слабо улыбнулся:

– Если вас не затруднит.

Энн присела на корточки, чтобы получше рассмотреть раны. Ей не раз приходилось обрабатывать порезы и царапины, но таких видеть еще не приходилось.

– Где болит? – спросила она, а потом, откашлявшись, уточнила: – Кроме очевидных ран.

– Очевидных?

– Ну… – Энн осторожно коснулась его глаза. – Вот тут синяк. И тут… – Прежде чем переместиться к плечу, выглядывавшему из-под разорванной окровавленной рубашки, указала она на левую часть подбородка. – Там тоже…