Афанасий Митрофанович встрепенулся и уставился на Феликса.

— Не уверен, что переезд что-то изменит...

— Почему? — нахмурился Феликс.

Старик не ответил, достал из кармана кофты старинные часы на цепочке, прищурился и, захлопнув крышку, сказал:

— Мне нужно побывать в вашей квартире, если вы, конечно, не против.

— Злата не против, — ответил за нее Феликс.

Девушка тут же кивнула, соглашаясь.

— Тогда не будем терять времени. Мне лучше уйти от вас до наступления темноты.

Злата не стала расспрашивать, почему Афанасию Митрофановичу нужно было покинуть ее квартиру засветло. Она решила отложить все вопросы на потом, когда они с Феликсом останутся вдвоем.

***

Афанасий Митрофанович молча, нахмурившись, ходил из комнаты в комнату. Долго простоял, замерев, в ванной, всматривался в кроваво-ржавый потек.

Квартира за утро выстыла. Свежий, холодный воздух из открытого окна заставил улетучиться сладковато-гнилостный запах разложения. Однако это не обмануло Афанасия Митрофановича, потому что, исходив жилье вдоль и поперек, он вынес вердикт:

— Здесь пахнет мертвецом.

Злата непроизвольно дернула плечом.

— Ты ведь чувствуешь? — Старик посмотрел на Феликса.

— Ну, сейчас уже не так сильно, — неуверенно сказал тот.

— Я не о запахе, а о том, что здесь обитает.

Не сдержавшись, Злата испустила удивленный вскрик. Предваряя ее вопрос, Феликс ответил:

— Я не экстрасенс, Злат, просто иногда могу чувствовать нечто потустороннее или, если хочешь, аномальное.

— Видите ли, Злата, — вставил Афанасий Митрофанович, — дар чувствовать странные явления, ощущать в нашем мире присутствие неупокоенных душ передается в нашей семье по мужской линии. Я этот дар принял и живу с ним, а Феликс решил его отбросить и чаще пользуется своими сознательными силами, чем подсознательными, хотя иногда они и у него выскакивают на поверхность.

— Значит, ты не просто предположил, а почувствовал, что со мной что-то происходит? — спросила Злата, посмотрев на Феликса.

— Да, — кивнул он. — Сначала я ничего не ощущал, но вчера и сегодня утром меня будто громом поразило.

— А как вы это чувствуете? Я ничего не понимаю, — растерянно сказала Злата.

— Если хотите, то я объясню, — кивнул Афанасий Митрофанович. — Примитивно говоря, у вас будто за плечами стоит черная тень. Не та тень, что вы в солнечный день откидываете на асфальт, а чужая, которая впилась в вас, словно вторая кожа.

Злата охнула.

— Не пугайте ее, — попросил Феликс.

— У меня и нет такой цели, но я вижу, что Злата — барышня рациональная, в истерику впадать не будет. И уверен, что ей лучше понимать, с чем она имеет дело.

— И с чем же мы имеем дело? — спросил Феликс.

— Не знаю, — нахмурился старик. — Чувствую только, что сущность эта злая и хочет жить.

— Жить? — вскрикнула Злата.

— Именно. А жить оно может только за счет поглощения чужой жизни или, если хотите, души.

— Вы хотите сказать, что это нечто стремится убить Злату?

— Ну, не в прямом смысле убить, а пожрать ее душу. А без души, как известно, человек жить не может, — развел руками Афанасий Митрофанович.

Если еще полчаса назад Злата могла со скепсисом относиться к словам старика, и ко всем этим сверхъестественным штучкам, то теперь она почувствовала, что ее поглотил панический страх.

— А если я уеду отсюда? — шепотом выдавила она.

— Уже не поможет. Приди вы ко мне неделю назад, я бы сказал: собирайте вещи и поезжайте в другое жилье. А теперь поздно.

— Что значит «поздно»? — Истеричные нотки вырвались наружу, но тут же Злата почувствовала, как теплые сильные пальцы Феликса переплелись с ее, и от этого прикосновения стало легче.