По сути, закуп отличался от арендатора только получением заработной платы и отсутствием частичного права на землю, так как мог иметь своего коня («своискы конь»), свои инструменты («свое орудие, отарицу»)[201]. Закуп был наймитом, наёмным работником, но заработную плату закуп получал вперёд, и погашал долг своим трудом[202].

Несвободное население называлось холопами (только мужчины; женщина называлась «роба»[203]), челядью (челядином), одеренем, обелем, просто «люди такого-то». Из статей «Русской Правды» о холопах ясно видно, что холоп – не субьект, а объект права. За убийство холопа не взимается вира[204], единственно взыскивался штраф по статье за ущерб имуществу, как за убитого коня[205]. Однако же, холоп не мог быть и субъектом правонарушения: ответственность за вред и убытки, причинённые холопом, несёт только хозяин[206].

Человек мог стать холопом по следующим причинам: взятие в плен на войне; если он – закуп, и сбежал, либо украл чужого коня или вола; если он арендатор и сбежал, не выплатив долга; если он – купец, и «если он пропиется или пробьется, а въ безумии чюжь товаръ потравитъ»[207], невыплата долгов нескольким людям[208], рождение от несвободных родителей[209]. По своей воле же человек попадал в холопы, если: продал себя сам при свидетелях минимум за полгривны, женился на робе, поступил на службу тиуном[210] или ключником[211][212].

Отдельно стояли дружинники-гридни (гридьба), причём, дружина могла быть не только у князя, они бывали у архиепископов и бояр под именем «отроков», «дома», «двора». В Повести временных лет упоминаются «отроци Свеньлъжи» (дружина Свенельда)[213], «начата думати дружина Ратиборя со князем Володимером»[214]; под 1128 г. Ипатьевская летопись упоминает об отроках тысяцких: «…Воротиславъ Андреевъ тысячькый и Иванко Вячьславль въсласта отрокы своя въ городъ»[215]. Самое важное упоминание – в той же летописи под 1211 годом, когда летописец говорит, что у князя Даниила было больше воинов потому, что «бяху бояре велицiи отца его вси у него»[216]. Свои дружины были у Яна Вышатича, Шимона варяга, будущего тысяцкого Семёна Емина, Родиона Несторовича[217], причём, размеры этих дружин впечатляли: 1700, 3000 воинов.

Сама дружина не была однородной, делясь на «старшую» (фактически, сопоставимую с рыцарской клиентелой) и «младшую». Князь Святополк находится с «болшею дружиною»[218]; князь Святослав Ольгович «съзва дружину свою старъйшою, и яви им, и тако плакался горко по братъ своемъ»[219]. Старшие дружинники именовались «княжьи мужи» или «княжьи бояре». Со старшими дружинниками князь заключал «ряды» (договор) – причём как с отдельными дружинниками, так и с целой дружиной. Так как главной обязанностью дружинника всё-таки были военные действия, в «рядах» могли обговариваться размеры вознаграждения или условия об участии в совете князя[220].

Младшие же дружинники носят название «гридь, гридьба»[221], им противопоставляются «отроки», «детские» (позже – «дети боярские»), «дворяне». Судя по летописям: «повелъ отрокомъ своимъ служити передъ ними»[222], «не зрите на тивуна, ни на отрока»[223], можно сказать, что отроки были княжескими холопами. Использование отроков в качестве бытовых слуг показывает и то, что ими обзаводились и бояре, не имевшие детских[224]. Однако же они вооружались и составляли отряды: «имъю отрокъ своих 8 сотъ, иже могутъ противу имъ стати»[225]; князь Даниил «…самъ же ъха в малъ отрокъ оружныхъ»[226].

Детские – тоже младшие дружинники, но по положению выше отроков: в летописях о них говорится не как о слугах, а как о воинах при князе. Когда князь Андрей Юрьевич попал в опасность, «дружинъ не въдущимъ его, токмо отъ меншихъ дътскихъ его два видивши князя своего у велику бъду впадша зане обступленъ бысть ратьными, и гнаста по немъ»