Шура дернулась, и Алена чуть не свалилась с табуретки.

– Слушай, рогатая, – сменила тактику она, переходя на угрожающий тон, – если ты не будешь стоять смирно, я скажу бабуле, что ты плохо себя ведешь! И тогда ты не получишь никаких вкусняшек!

Коза в ответ многозначительно мекнула, и я понял, что Шура абсолютно не впечатлена угрозами.

– Может, нам стоит договориться по-хорошему? – Алена снова сменила подход. – Я тебе потом принесу самой свежей травки, а ты дашь мне немножко молока. Идет?

Прислонился к косяку двери, наблюдая за этим спектаклем. Избалованная московская принцесса, пытающаяся подружиться с деревенской козой, – зрелище было одновременно комичным и… трогательным. Принцесса старалась, несмотря на очевидное отсутствие опыта.

– Да что же это такое! – взмолилась Алена, когда Шура снова попыталась отойти в сторону. – Я же по-хорошему прошу! Будь человеком!

В этот момент коза резко дернулась, ведро опрокинулось, и Алена с воплем отскочила в сторону.

– Все, хватит! – воскликнула она, вскакивая с табуретки. – Я сдаюсь! Ты выиграла, Шура!

Не выдержав, я вошел в сарай.

– Проблемы с местным населением? – спросил, стараясь не улыбаться.

Алена обернулась, и я увидел, что ее щеки пылают от смущения и досады.

– А, это ты, – буркнула она. – Пришел поиздеваться?

– Пришел помочь, – я поднял упавшее ведро. – Если позволишь, конечно.

Она колебалась, явно разрываясь между гордостью и отчаянием.

– Ладно, – наконец сдалась. – Но только не смейся.

– Обещаю, – кивнул, хотя улыбку сдержать было сложно.

Взял табуретку и поставил ее рядом с козой. Шура недовольно посмотрела на меня, но с места не сдвинулась.

– Садись, – сказал я Алене. – Но сначала нужно успокоить козу.

– Как? – она села на табуретку, с недоверием глядя на Шуру.

– Вот так, – я встал позади нее и осторожно взял ее руку в свою. – Сначала погладь ее. Медленно, спокойно.

Моя рука накрыла ее ладонь, направляя движения. Я почувствовал, как она слегка напряглась от неожиданной близости, но не отстранилась.

– Видишь? – прошептал я ей на ухо. – Она начинает успокаиваться.

Действительно, Шура перестала дергаться и даже тихонько засопела от удовольствия.

– Теперь можно попробовать подоить, – сказал я, не убирая руку. – Но движения должны быть плавными, ритмичными.

Мои пальцы легли поверх ее, направляя. Алена была так близко, что я чувствовал тепло ее тела, легкий аромат цветочного шампуня и… что-то еще. Что-то чисто женское, что заставило мое сердце забиться чаще.

– Вот так? – тихо спросила она, и я почувствовал, как ее дыхание участилось.

Черт. Ее голос стал хриплым, и от этого по моему телу прошла волна жара. Я представил, как она произносила бы мое имя именно таким тоном, лежа подо мной… Нет, не стоит об этом думать.

– Да, именно так, – ответил, стараясь сосредоточиться на процессе доения, а не на том, как мягки ее руки под моими ладонями.

Но мысли предательски скользили в запретную область. Она была такой теплой, такой отзывчивой. Интересно, как бы она реагировала на мои прикосновения в других обстоятельствах? Издавала бы те же тихие звуки удовольствия, что и сейчас, когда я направлял ее движения?

Мое тело отреагировало мгновенно, и я с ужасом понял, что начинаю возбуждаться. От простого прикосновения к рукам девятнадцатилетней девчонки!

Что за черт со мной творится?

Струйка молока попала в ведро, и Алена радостно вскрикнула:

– Получилось! У меня получилось!

Она обернулась ко мне с сияющей улыбкой, и наши лица оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Я увидел золотистые искорки в ее голубых глазах, пухлые губы, слегка приоткрытые от удивления, и понял, что нахожусь в опасной близости от катастрофы.