Все обернулись. Парни окинули меня недовольными взглядами, явно раздраженные тем, что их прервали. Алена замерла, и на ее лице промелькнуло что-то похожее на смущение.

– А ты кто такой? – спросил высокий, явно заводила этой компании.

– Ваш сосед, – просто ответил я. – И мне мешает этот шум.

– Это музыка, – хмыкнул второй, коренастый, с прыщавым лицом. – И мы никому не мешаем.

– Мне мешаете, – спокойно ответил. – И соседям тоже.

– Ты типа главный здесь? – высокий сделал шаг вперед, пытаясь показать характер.

Я едва сдержал смешок. Мальчишка решил потягаться со мной? Серьезно?

– Просто прошу уважать покой других людей, – ответил я ровно.

– Да ладно тебе, дядя, – высокий сменил тон. – Что, нельзя послушать музыку?

– Музыку можно, – кивнул я. – Но не такую громкую.

– Ладно, батя, – протянул третий, самый молодой, ухмыляясь. – Не будем портить тебе вечер.

Батя? БАТЯ?! Мне всего тридцать четыре, сопляк.

Алена, до этого молча наблюдавшая за разговором, вдруг вмешалась:

– Это Иван, он снимает домик у бабушки, – она кивнула в мою сторону. – Он приехал из Москвы. Полицейский.

– О, мент! – оживился высокий. – Значит, ты не местный? Тогда чего ты командуешь?

Я почувствовал, как внутри закипает раздражение.

– Дело не в том, местный я или нет, – процедил я сквозь зубы. – Дело в том, что ваша музыка орет на всю деревню. Сделайте. Музыку. Тише.

Что-то в моем тоне заставило высокого нервно сглотнуть.

– Леха, сделай потише, – буркнул он парню с колонкой.

Тот нехотя убавил звук, но недостаточно.

– Еще тише, – потребовал я.

– Слушай, ты чего такой нервный? – высокий скрестил руки на груди. – Мы же просто отдыхаем.

– Отдыхайте где-нибудь в другом месте, – отрезал я. – Или без орущей колонки.

– Ладно, – высокий явно понял, что скандал ни к чему. – Поехали, пацаны. Тут не очень весело.

– Уже уезжаете? – Алена удивленно посмотрела на них. – Мы же хотели на речку!

– Заедем попозже, красотка, – подмигнул ей высокий. – Часов в восемь. Покатаемся, оторвемся.

– Договорились, – Алена улыбнулась, и я почувствовал, как нарастает раздражение.

Они завели свои драндулеты и, оглушительно газанув напоследок, укатили прочь. Я остался стоять напротив Алены, все еще взвинченный.

– Ну вот, спасибо, что спугнул моих друзей, – Алена скрестила руки на груди.

– Друзей? – я хмыкнул. – Ты давно их знаешь?

– Да! И что? – она вздернула подбородок. – Они веселые. И обещали покатать нас на мопедах. Хоть какое-то развлечение в этой дыре.

– Тебе не приходило в голову, что они хотят не просто «покатать»? – я выразительно посмотрел на ее короткий сарафан.

– О боже! – она всплеснула руками. – Только не начинай! Я уже наслушалась этих лекций от отца. Я совершеннолетняя и сама решаю, с кем мне общаться и кататься!

– Да пожалуйста, – я пожал плечами. – Общайся с кем хочешь. Только не надо орать на всю деревню.

– Мы не орали! – возмутилась она. – Мы слушали музыку!

– Ну да, музыку, – я закатил глаза. – С отборной руганью на всю округу.

– Ой, только не говори, что ты никогда не ругаешься, – она фыркнула. – Спорим, в своем спецназе ты только так и разговариваешь.

– Это другое, – отрезал я. – И вообще, ты настоящая заноза в заднице, знаешь?

– А ты – чурбан и зануда! – парировала она. – И к тому же старик!

– Старик? – я невольно усмехнулся. – Мне всего тридцать четыре!

– Именно! – она ухмыльнулась. – Древний! На пятнадцать лет старше меня!

– И слава богу, – я покачал головой. – Я еще успею насладиться спокойной жизнью до того, как впаду в маразм и стану таким же, как вы, молодежь.

– Фу, – она скривилась. – Ты говоришь как мой отец. «В наше время девушки были скромнее! В наше время музыка была мелодичнее!» Бла-бла-бла.