– Возвращение домой не переменит твоего удела, – Вольна погладила живот, выражая всем своим видом превосходство и довольство. – Уж лучше б ты осталась у Умилы и подальше от огорчений, которые тебя здесь дожидаются.

– Как птица летит к гнезду, так и я возвращаюсь в свое княжество, – сдержанно ответила Дива, кивнув Вассе на то, что им не следует долго задерживаться. Та подхватила подолы, но Вольна не отпускала их, продолжая держать речь.

– Мои враги сбиваются в стаю, словно волки, – усмехнулась Вольна, видя бывшую подругу, покорно следующую воле Дивы. – Ты шибко не радуйся…– продолжала Вольна. – Гнездо твое повисло на самой тонкой ветке. Которая вскоре обломится.

– Возле своего гнезда и ворона орла бьет! – брякнула глуповатая Пригода, не уловившая сути беседы. И вместо ожидаемой поддержки Вольне, подчеркнула преимущества Дивы.

Васса хохотнула, но смолчала, оставив замечание узколобой спутницы Вольны без пояснений. А у самой Дивы, конечно же, имелось что ответить. Обидные слова уже были готовы сорваться с губ. Но лишь глупец не усваивает урока: последняя их размолвка окончилась грустно именно для нее самой. За время пребывания в Дорестадте она многое переосмыслила. И поняла, что сама виновата в том, что соперница позволяет себе столь хамское поведение. Она почти самолично водрузила наглую Вольну на одну доску с собой. Следовало всегда ощущать себя княгиней и не опускаться с высоты своего терема до той низины, в которой обитает душа ее нахальной врагини.

– Да, ворон бьет орла. Когда есть ради чего сражаться, – подтвердила Вольна. – Ну а ты за что сражаться собралась? – глаза Вольны впились в Диву. – Все, что ты созидаешь, однажды достанется моему сыну как наследнику. А ты еще будешь умолять меня пощадить твою жалкую жизнь и жизнь твоей дочурки. Но это нескоро. А в ближайшем тебя ждет унижение и позор, коего не избежать с таким супругом. Не смотри, что он нынче с тобой. Это от скуки. Но как только он пресытится тобой, то бросит, словно опустошенный сосуд. Потому что ты не можешь дать того, что ему нужно. В тебе нет огня. В тебе нет страсти. Ты – то же что тихая заболоченная калужа. А ему нужно бушующее море. Сегодня ты привлекательна лишь потому, что все новое влечет.

– Пойдем, Васса…– кивнула Дива. Она была застигнута врасплох подобными пророчествами, граничащими с чем-то оскорбительным. В таких случаях тяжело сообразить, как ответить, даже когда имеется время поразмыслить. Иногда лучше промолчать, чем уподобиться Пригоде, которой лишь бы что сказать.

– Куда же ты? – усмехнулась Вольна, вышагнув на середину тропинки таким образом, что гуляльщицам теперь было не пройти. – Зрю по твоему лицу, что ты ни о чем не знаешь, что делалось тут в твое отсутствие…– продолжала Вольна, сверля Диву взглядом. – Не заблуждайся, думая, что он ждал тебя. Ему было не до скуки. Слыхала ли ты о Лее? Этой красавице он подарил корону. Не тебе, а ей. Говорят, перед ней ни один мужчина устоять не в силах. Наш, уж точно, не устоял. Но, к счастью, она уступчива. Не мучает своих поклонников отказами. Так что и наш долго не страдал. А в Изборске у него появилась женщина…Арви рассказал мне недавно. Спроси свою сестрицу, буде мне не веришь…– Вольна понимала, что никак не сможет вырвать Диву из объятий Рёрика, если только та сама не оттолкнет его. И нужно побудить вспыльчивую дочь Гостомысла к этому, вылив на нее ушат столь обидных подробностей, из-за которых легко потерять над собой власть и поссориться. – А к Белому озеру он тоже ходил не один, а с женщиной, сопровождающей его всюду и о которой тебе инда неведомо, – Вольна не заботилась о том, что заявленное не соответствует действительности. Главное, заронить в душе соперницы зерна подозрений, которые потом вырастут в упреки. Пусть Дива совершит ту же ошибку, что допустила она сама, непокоренная Вольна. – О, не переживай, по крайней мере, хотя бы этой твоей соперницы уже нет в живых. Правда, она оставила после себя потомство…Не говорят, кто отец, но мы можем предполагать. Ведь Нега называют опекуном этого чада. Да и иных отцов не названо…– Вольна городила, не стесняясь, поскольку знала, что истина сейчас неважна. Нужно добиться своей цели правдами-неправдами, что называется. Но сокрушающий удар она приберегла напоследок. – А вот намедни он не раз ночевал в гриднице с Любавой. Она-таки добилась своего. Настырная проходимка…И это после всего того, что тебе пришлось испытать по ее вине…Если ты имеешь сомнения в моих словах, то опроси слуг. Добродею, прибирающую в гриднице. Или Деяна, который всегда там же. И Ингвара спроси, он много чего ведает. Он тебе и о Перунике из Ладоги расскажет. Опроси их, – твердила Вольна, понимая, что хоть что-то из ее слов окажется правдой, и это даст Диве повод верить и всем прочим ее выдумкам. – Они не посмеют тебя обмануть. И ты будешь знать, что все сказанное мной тебе есмь правда, – заключила Вольна, умело переплетая истину с ложью. Понадобится время, чтобы распутать сей клубок. – О всяких дворовых девках я тебе и вовсе не буду повествовать, дабы не расстроить, – погладив живот, усмехнулась Вольна, видя, как с лица ее соперницы сошла поволока счастья.