– И в честь чего же этот пир?! В честь ее возвращения?! – разозлилась Вольна, не перестающая думать о Диве.

– Кажется, для дружины пир сей, – повторила Пригода, с опаской глядя на Вольну, которую боялась рассердить своими рассуждениями. – Говорят, прибыли какие-то варяги сюда к государю, с которыми он прежде был дружен! Узнав, что он тут княжит, приспели на службу!

– А она там будет?! – не унималась Вольна.

– Так мне неведомо, – виновато ответила Пригода. – Для дружины, велено…Может, никого там, кроме гридей, и не окажется.

– Ты ее уже видела? – допытывалась Вольна, щурясь от солнца, бьющего ей в лицо.

– Мельком. Раз всего. Возле бань…– отозвалась Пригода.

– И что она? Изменилась после гощения у Умилы? – едко усмехнулась Вольна, которая знала только одно – Умила не простит любую женщину, которую полюбит ее сын.

– Так я же издалека зрела. Не разглядела…– оправдывалась Пригода. – Видела токмо, что улыбалась она…

– Она всегда скалится, как глупая дура, – отрезала Вольна, которая считала собственную улыбку исключительным даром, которого редко кто оказывается достоин.

Пройдясь по тропинкам, женщины двинулись в сторону беседки, откуда открывался умиротворяющий вид на могучий Волхов. Оттуда также можно было разобрать очертания будущего детинца, находящегося нынче в состоянии строительства. Вольне желалось скорее переехать в новые покои. Было обещано, что ее обителью станет настоящий терем: высокий, с множеством окошек, гульбищ и покоев на все стороны света. Безусловно, Рёрик сдержит свое слово. Пусть сейчас он и настроен недобро. Впрочем, это лучше, чем если бы он совсем позабыл о ней и стал равнодушен. Со временем способ примириться найдется. Никто не отменял того, что она по-прежнему мать его сына, а главное, беременна следующим! И никакие размолвки не уберут этого из его расчетов!

Дорожка уходила вниз. Вольне в ее положении было неудобно спускаться, хотя уклон казался несильным. Пришлось замедлить шаг. Единственное, что сейчас важно – это ее здоровье, надо поберечься. Вдруг глаз Вольны заприметил две приближающиеся фигуры. Ветерок играл в их длинных ярких накидках. Они двигались навстречу ей, то есть в гору. То были Дива с Вассой.

– Она поднимается, а я спускаюсь…– мрачно заметила Вольна.

– Одначе, как уверяет повитуха, у ти скоро будет второй наследник, а у нее покамест ни одного, – ядовито заметила Пригода, подавая Вольне свою крепкую загорелую руку, дабы помочь той перешагнуть через канавку.

– Мы уж и не чаяли тебя снова узреть, – громко произнесла Вольна с победоносной улыбкой, когда они с Дивой поравнялись друг с другом. – В полынье не топила тебя Умила? Если нет, то повезло тебе. В любом случае, с возвращением!

– Благодарю, – сухо ответила Дива. Еще издали она увидела Вольну. Заметила, как та осторожна и нетороплива. Небольшой живот был укутан платком. Образ беременной соперницы оказался для Дивы неожиданным, неприятным и болезненным. До сего момента никто не оповестил дочь Гостомысла об этом важном обстоятельстве, вероятно, избегая омрачить ее счастье. Даже говорливая Мирава умолчала об этом.

От столь внезапных новостей Дива оступилась. Пребывая все последние дни в беззаботной отраде и несравненном блаженстве, она совсем позабыла о Вольне. А тем временем оказалось, что та все также любима, судя по противной ухмылке и этому омерзительному приветствию! А ее живот, словно двойной удар кнутом по израненной спине. И без того тяжело принять эту новость, так к тому же трон предков сейчас уже в небывалой опасности!