– Не любишь учиться?

– Да нет, просто из вредности. Роб для меня, как отец, и я люблю его, но он вечно меня наставляет, и это достало.

– Понимаю. Но разве в колледже ты не будешь наконец предоставлен сам себе, как мечтаешь?

Оливер призадумался, да так крепко, что лоб его перерезала глубокая складка.

– А ведь ты в чем-то права, – признал он. – Как я сам до этого не додумался? – И хлопнул себя по коленке. – Вот что значит иметь хорошего друга! Спасибо, Ханна.

Ханна пожала плечами: ничего особенно умного она не сказала, но Оливер, кажется, думал иначе, и перечить ему Ханна не стала.

– Всегда к твоим услугам, – сказала она и тут же спросила: – Значит, вечером уезжаем?

– Чем скорее, тем лучше. – Молодой человек опасливо глянул на все еще занавешенное окно. А потом с некой обреченностью в голосе заключил: – И сейчас я спущусь к завтраку, чтобы побеседовать с братом, а ты сиди тихо как мышь. Он вряд ли поймет, если тебя здесь увидит!

Шуметь Ханна точно не собиралась, особенно в свете услышанного от Оливера о его брате. Тот явно поднял бы скандал, обнаружь в комнате опекаемого младшего брата девушку, а тем более перевертыша.

Нет, она и дышать станет тише, если придется, лишь бы не познакомиться, не дай Бог, с Робертом Солсбери!

– Как хорошо, что меня купил Оливер, а не его брат, – сказала она своему отражению, оставшись одна и усевшись у туалетного столика.

Отчего-то ее посетила уверенность, что добром бы подобное для нее точно не кончилось. Старший Солсбери представлялся ей жестким, авторитарным мужчиной с вечно нахмуренными бровями, от взгляда которого молоко в крынке скисало.

В дверь постучали, и Ханну метнулась в укрытие за портьерой. В голове пронеслось: Оливер проболтался, и сейчас ей всыпят по полной за развращение ангелочков. Как-никак она собиралась обучить младшего Солсбери мухлевать в карты...

– Мисс? – позвал Ханну голос слуги, и портьера, толщиной в несколько дюймов, всколыхнулась от вздоха ее облегчения.

– Я здесь, – отозвалась она и шагнула наружу.

Дерек стоял посреди комнаты с ворохом платьев в руках.

– Вы остаетесь, насколько я понимаю, – сказал он. – А ходить в таком виде... кхм, – он окинул девушку взглядом, – вам вряд ли будет удобно.

– И вы купили мне платье? – Чопорность Дерека забавляла ее.

– Не купил – всего лишь чуточку проредил гардероб почившей графини, матери мастера Оливера. Надеюсь, вам что-нибудь подойдет!

– Дерек – вы душка! – Ханна перехватила из рук опешившего слуги ворох платьев и зарылась в них носом. Они пахли лавандой и... бергамотом! Различать запахи Ханна умела отлично. – Ради такой красоты стоило... самую малость быть проданной в рабство!

У слуги показательно отвалилась вниз челюсть и распахнулись глаза.

– Я шучу, – поспешила уверить беднягу отчего-то развеселившаяся вдруг Ханна. – Быть товаром, чтобы вы знали, отвратительно до безумия. Но ваш мистер Оливер представляется мне порядочным человеком...

Дерек, захлопнувший рот, теперь степенно изрек:

– Мистер Оливер наивен и робок не по годам. Не обижайте его! Я надеюсь, вам это под силу...

– Клянусь, у меня и в мыслях не было обижать его.

Дерек кивнул, кажется, удовлетворенный ответом. И в дверях, уже взявшись за ручку, добавил, вдруг обернувшись:

– Его приятели подшутили над ним, притащив парня на аукцион... Хотели, должно быть, посмеяться над ним – Оливер, чтобы вы знали, тяжело сходится с женщинами, – а тут... кхм... перевертыши в клетках, девушки для забав... Вы ведь... – Он хмыкнул в кулак. – В общем, будьте с ним мягче. – И вышел.