- Не тебе, это правда, – подтвердил Дамаст слова Стефана. И прищурясь лукаво, прибавил: – Тогда, может быть, он будет впору мне?

Он снова потянулся к венцу, намереваясь надеть его себе на голову, но Стефан схватил его за руку и заломил её ему за спину.

- Ты не сильнее меня! – завопил Дамаст, у которого лицо стало красным от прихлынувшей к нему крови. – Когда-нибудь я докажу тебе это в честном сражении!

- Перестаньте! – попытался примирить друзей Мариан, бросившись разнимать их.

Стефан отпустил руку Дамаста, и тот, принявшись растирать её, бросил небрежно:

- Думаешь, ты во всём лучше меня, да? Ты ведь у нас знатный малый, с отцовым венцом победителя, весь такой важный... Что тебе дружба безродных выскочек вроде нас с Марианом? Ты же на таких привык смотреть сверху вниз!

- Вовсе не сверху вниз! – запротестовал Стефан. – С чего ты взял, будто я не дорожу вашей дружбой?

- Да, Дамаст, – поддержал его Мариан, – что это на тебя нашло?

- Ладно. Признаю – погорячился, – потупился Дамаст. И протянул Стефану руку: – Мир?

Стефан улыбнулся и, дружески хлопнув Дамаста по плечу, заключил его в объятия.

- Выпьем вина? – предложил он друзьям, чтобы выйти из неловкого для всех положения.

Когда те ответили согласием, Стефан приподнял завесу, отделявшую внутренний дворик от остальных покоев дома, и крикнул: «Эй, принесите нам вина!»

Спустя пару минут во двор, где вокруг низкого стола на выгнутых бронзовых ножках расположились трое друзей, вошла девочка с подносом. На нём стоял кувшин и три чаши.

Стараясь ступать как можно степенней, оглядываясь на пыльные следы босых ног на разноцветной мозаике пола, девочка подошла к столу.

- Какая забавная дикарка! – разглядывая её, воскликнул Дамаст. – Ваша новая рабыня?

Стефан кивнул:

- Неделю назад мать купила её на торгах. Тогда десяток пленных кочевников продавали дешевле рабочего осла. Но мать призналась отцу, что за эту варварку даже не торговалась...

- Эй, дикарка, – Дамаст потянулся к девочке, которая, с трудом удерживая тяжёлый поднос одной рукой, другой ставила на стол кувшин и чаши. – Как тебя зовут?

Он повернул голову в сторону Стефана и Мариана и, подмигнув им, прибавил:

- У неё должно быть замысловатое имя! Набор согласных и всего пара гласных: что-нибудь рычащее и грозное. Как, например, Р-р-рцетек...

Услышав имя погибшего вождя кочевников, девочка вздрогнула и едва не опрокинула чашу.

- Послушай, – снова обратился к ней Дамаст, – я хочу знать, как звучит твоё имя. Я – Дамаст, он – Мариан, а вот он, твой молодой господин – Стефан. А ты? Как твоё имя?

- Угомонись уже, Дамаст, – упрекнул друга Мариан. – Видишь, она тебя не понимает. Оставь её в покое!

- Она и нам не назвала своё имя, – наконец внёс ясность Стефан. – Мать назвала её Тавра.

- Значит, ты Тавра, да? – Дамаст улыбнулся девочке, но Стефан, наблюдая за ним, знал, что эта улыбка не сулит Тавре ничего хорошего.

И словно в подтверждение его догадке, Дамаст вдруг сорвал с головы девочки шёлковую ленту, которую той подарила мать Стефана.

Тавра протянула к Дамасту руку, чтобы забрать ленточку, но тот вскочил и с криком: «Догонишь – отдам!» принялся бегать вокруг стола. Девочка тут же погналась за ним – игра в догонялки длилась несколько минут.

Стефан первый потерял терпение, закричав:

- Дамаст! Хватит! Не мучь девчонку!

Но, так как Дамаст и не думал подчиниться, Стефан сам догнал его, отобрал у него ленту и отдал её девочке. Та бросила на него исподлобья быстрый взгляд, однако вместо благодарности Стефан увидел в нём такую враждебность, какой даже не предполагал увидеть в глазах ребёнка.