– Вы правда хотите это сделать? – спросил букмекер, который сразу распознал частного детектива, едва его увидел.

– Решительно да, – сказал Исаак Белл. – На самом деле, раз уж вы спросили… пусть будет две тысячи.

– По миру пойдете, мистер. Но все обойдется, если я вначале задам несколько вопросов.

– Что?

– Это гонка с заранее известным результатом?

– Заранее известным? Но ведь это не бега и не скачки.

– Я знаю, что это не лошади. Но все равно это гонка. Результат определен заранее?

– Нет. Это точно. Никакой договоренности нет, – сказал Исаак Белл. – Гонка одобрена Американским обществом воздухоплавания. Все будет честно, как в церкви.

– Да, да, да, только эта девушка – жена Гарри Фроста.

– Она больше не имеет ничего общего с Гарри Фростом.

– Да не может быть!

Белл уловил в голосе букмекера насмешку. И предположил, что Джонни известно что-то такое, чего сам он еще не знает.

– Что вы этим хотите сказать, Джонни?

– Она больше не с Гарри? А почему тогда он здесь бродит?

– Что?

Белл так сильно сжал руку Масто, что букмекер поморщился.

– Я вчера видел парня – одно лицо с Гарри.

Белл разжал руку, но смотрел по-прежнему строго.

– Вы хорошо знаете Фроста?

Все собранные свидетельства говорили, что Фрост не появлялся на публике несколько лет.

Джонни Масто гордо сказал:

– К Джонни Масто приходят все самые главные любители спорта. Я был хорошо знаком с мистером Фростом, когда он хаживал в Белмонт-парк.

– И давно это было?

– Не знаю. Года четыре назад, должно быть.

– В тот год, когда впервые открылись беговые дорожки?

– Да, наверно. Кажется, давно это было.

– Как он выглядит, Джонни?

– Крупный парень, плечи, как у быка. Отрастил бороду. Как вон на том плакате.

Он кивком показал на приклеенный к столбу плакат Ван Дорна, где Фрост был нарисован с бородой.

– На рисунке он похож?

– Похож, только борода седая. Он выглядит гораздо старше, чем раньше.

– Намного старше? Тогда почему вы уверены, что это он?

– Он что-то бормотал про себя, как и раньше. Расталкивал людей, словно их нет. Лицо багровело без всякой причины. Делалось багровым как кусок говядины. Перед тем как его заперли в сумасшедший дом, было то же самое.

– Но если вы так уверены, что это он, Джонни, почему не сдали его за вознаграждение? Пять тысяч долларов – большие деньги даже для букмекера, работающего с главными любителями спорта.

Букмекер из Белмонт-парка недоверчиво посмотрел на высокого детектива.

– Вы в цирк ходите, мистер?

– В цирк? О чем вы?

– Я спрашиваю, ходите ли вы в цирк?

Белл решил попробовать ублажить его.

– Часто. В юности убежал из дома, чтобы поработать в цирке.

– А голову в пасть льва не клали?

– Послушайте, Джонни. Вы ведь человек опытный. Вы знаете, что детективы Ван Дорна защищают тех, кто им помогает.

– От Гарри Фроста? Не смешите.

Когда на Белмонт-парк опустилась ночь, летчики и механики принялись укрывать самолеты брезентом, чтобы предохранить от сырости ткань на крыльях. На случай ветра они привязывали машины к колышкам, вбитым глубоко в землю. Потом ушли на железнодорожную станцию – спать в вагонах поездов поддержки. Где-то далеко церковные часы пробили одиннадцать.

На поле все стихло.

За трибуной материализовались две тени.

Братья Джонас пригнали из Бруклина грузовик со льдом. Приехали они днем, чтобы изучить местность. Теперь, когда луна и звезды были скрыты облаками, братья смело двинулись вперед, пересекли беговую дорожку и перелезли через ограду поля. Они направлялись к самолету Джо Мадда; его они выбрали, потому что он стоял в стороне и его легко было найти. Но, приближаясь, они услышали храп. Они сбавили шаг и подходили осторожно. Под крыльями спали два механика, крепкие как подносчики кирпичей. Тогда Джонасы отошли на дальний край поля, обойдя моноплан Джозефины «Селер»: до наступления ночи они успели заметить, что этот аэроплан окружают не любящие шутить детективы Ван Дорна, вооруженные дробовиками. Теперь они выбрали другую жертву, не зная, что это биплан «Фарман» французской постройки, принадлежащий английскому баронету сэру Эддисону-Сидни-Мартину, тому самому, что перелетел через Ла-Манш.