Чувства к мужу заставили ее принять безрассудное решение, но наделили силой, недоступной прежде. Моя сестренка до последнего боролась за право стать счастливой. Пошла наперекор всем и всему. Экспериментировала с собственной кровью, ища лекарство от рока, нависшего над Вороньим логом. Но не успела…

В конце письма Катерина просила позаботиться о дочери и, как ни странно, о муже. «Если ты придешь — а я не сомневаюсь в этом не на секунду — не вини их. Они только жертвы. Я сама выбрала судьбу, но чувствую, что слабею день ото дня. Кровь покидает мое тело вместе с жизнью. Но в ней все еще струится безмерная любовь к тебе», — написала сестра.

Я всхлипнула и посмотрела в окно. Сквозь плотные шторы проникали первые лучи рассвета. Губительные для обитателей замка и их приближенных. Как жаль, что затмения происходят так редко…

Сегодня, прямо сейчас в капелле творилось действо, которое мало подходит под описание «священное». Ритуал, самая жестокая, карающая часть проклятия. Там Корбл и Райнер. Фреджа, вынужденная наблюдать за мучениями сыновей. И Верена…

Не слишком осознавая, что творю, я поднялась. Как сомнамбула, направилась к двери. Преодолела коридор. Спустилась на первый этаж. Пустынные в этот час переходы словно сужались, давили на разум. С потускневших от времени картин сурово взирали предки проклятых рыцарей. «Не ходи, вернись!» — приказывали они.

Но я не послушала. Чем ближе подходила к капелле, тем сильнее уверялась в выбранном пути. Мне нужно увидеть это своими глазами. Чтобы понять Катерину. Пожалеть Верену. Принять и, возможно, по-настоящему полюбить Корбла. Таким, каков он есть.

Тяжелые ворота долго не поддавались напору. Пришлось налечь всей грудью и упереться ногами в отполированный ногами сотен воронов пол.

Еще толчок — и створки бесшумно отворились. Я упала, потеряв равновесие.

Упершись ладонями, вскинула голову. И завизжала — пронзительно, тонко. Не узнала собственный голос. И людей…

Перед глазами все закружилось, завертелось в черно-красном водовороте. Руки ослабели, шумный вздох вырвался из горла. Сознание померкло, освобождая от пугающей реальности.

Корбл

После суток, проведенных без проклятия, исполнять эту обязанность было особенно невыносимо. Но Корбл, как магистр ордена, не мог отменить собрание в капелле.

Шагнул к алтарю первым, ведя за руку дочь. Усадил ее на специально приготовленную кушетку, обитую мягким бархатом. Ярко-алым, как цвет крови. Расстегнул на спине платье.

— Потерпи, малышка, все кончится быстро, — пообещал и улыбнулся через силу.

Верена послушно кивнула и наклонилась, готовая к испытанию. Молитвенно сложила ручки перед собой.

Рыцари и приближенные встали вокруг алтаря. Каждый занял место, согласно строго установленной иерархии. Чем больше проклятой крови — тем ближе к центру капеллы. Пока Райнер читал наизусть молитву, Корбл наполнял священную чашу вином. Дал испить по глотку каждому, кто находился в святилище. Горькое вино, сдобренное травами, могло немного унять боль и оставить сознание ясным. Негоже рыцарям кривиться от боли.

— Готовы ли вы, братья и сестры?! — громогласно вопросил магистр, обводя пристальным взглядом посвященных.

Рыцари отозвались дружным эхом. Тихое «да» трех женщин и Верены смог уловить только чуткий слух ворона. Все, не сговариваясь, скинули верхнюю одежду, оставшись в исподнем.

Корбл дернул рычаг, открывая купол. В пропитанную благовониями и человеческими страданиями капеллу ворвался свежий ветер. Затушил пламя свечей. Охладил покрытые испариной лбы.