– Жрать что-то захотелось… – вздохнул Миха. – Я бы сейчас от шаурмы не отказался… на сырном лаваше, с халапенью этой.

– Никто бы не отказался, – вздохнув, подтвердила Даша. – И чем закончилась эта душераздирающая история?

– Трагедью, вестимо, – театрально вздохнула Слава. – Пришлось идти домой, есть бич-пакет. В шаурмичной в тот день то ли крысу нашли, то ли таракана, ерунду какую-то, в общем. Их по жалобе закрыли, через три дня открыли, только араб тот там больше не работал, и шаурма стала – говно. Сердечное разочарование – не передать! Так что, Миха, карты не врут. Кто остался?

Миха молча посмотрел на Вячеслава Павловича, вслух предлагать не стал. То, что майор общается с рядовым, не значит, что рядовой имеет право общаться с майором. Субординация и дисциплина вбивается в сознание любого солдата ещё на курсе молодого бойца.

– Воздержусь, – поднял ладонь Вячеслав Павлович.

– Не хотите рассказывать о сердечном разочаровании? – пропела Слава, глядя в упор на майора.

– У меня нет сердца, Владислава, – спокойно ответил он.

10. Глава 10

В последней партии остались два игрока, Ляля и Гусь, окружающие с интересом наблюдали за происходящим, кто-то тихонько посмеивался, кто-то переговаривался, делали шуточные ставки на победителя.

У Ляли осталась одна карта, очень слабенькая, морально она уже готовилась к пятому поражению, как вдруг услышала:

– Всё, ты победила, Лялька, – спокойно констатировал Гусь.

– Да ну нафиг! – зычно возмутился Миха, вылупившись на капитана, чью карту отлично видел.

Тот бросил свою карту в отбой, мгновенно перемешал колоду, пока Ляля соображала, что она выиграла. Действительно выиграла! Первый раз в жизни, кажется.

– Я победила? – переспросила она удивлённо.

– Ляля, ты у нас гуманитарий, – фыркнула Слава. – Показывай карту!

В ответ Ляля перевернула десятку пик.

– Ну, всё верно, у Гуся осталась шестёрка.

– Так… – начал было возмущаться Миха, и был перебит командным голосом майора, от которого Ляля вздрогнула:

– Шестёрка у капитана осталась, боец!

– Так точно, шестёрка, – отрапортовал Миха. .

– Ты победила, – Гусь широко улыбнулся Ляле, подмигивая.

Всё-таки было во всей истории что-то иррациональное, выходящее за грани нормальности. Дело не в ситуации, в которую попали они с сестрой, не в месте, где очутились, а в окружении, настолько разномастном, что представить их всех в одной точке одновременно, без строго соблюдения субординации, играющих в банального «дурака», попросту невозможно. Но это случилось. Вдруг.

И от чего-то такая малость, как выигрыш в карты, принесла искреннее удовольствие, если не счастье, а ведь она не корову выиграла… да и зачем ей корова… отчаянная глупость какая-то лезла в голову.

Ляля прикусила губу, придумывая желание для капитана. Во время игры он успел пересесть, якобы затекла рука. Предлог странный, но тогда она не обратила внимания, на выигрыш не рассчитывала.

– Жду твоё желание, – развёл руками Бисаров. – Готов в любое время дня и ночи.

Прозвучало настолько двусмысленно, что на секунду Ляля растерялась. Пришлось сказать себе, что ничего особенного в словах: «Жду твоё желание» и «Готов в любое время дня и ночи» нет.

В том контексте, который вкладывал капитан, во всяком случае. Проиграл желание, честно ждал, когда она его озвучит или оставит долг на потом, как поступил он.

А у неё и желаний-то не было. Вернее, было одно, но его она озвучивать не собиралась, в таком не признаются. Глупое желание, пошлое немного, совершенно для неё несвойственное и неожиданное.

Вскользь мазнула взглядом по мужскому рту, красивому, чётко очертанному, с выраженным луком Купидона на верхней губе.