Увидев его, Фиби снова начала тявкать и тяжело дышать.

– Ты не глухой, – сказала я. – Ты прекрасно слышишь.

С минуту он стоял неподвижно, но потом воткнул топор в колоду, прошел мимо меня и оглянулся точно так же, как в первый раз, жестом приглашая следовать за ним. Я подчинилась.

Он вошел в дом и снова появился с тем же блокнотом и ручкой в руках. Через минуту Арчер поднял блокнот:

Я НЕ ГОВОРИЛ ТЕБЕ, ЧТО Я ГЛУХОЙ.

– Нет, не говорил, – помолчав, тихо подтвердила я. – Но говорить ты не можешь?

Он посмотрел на меня, затем взял блокнот и полминуты что-то писал, а затем развернул его ко мне:

Я МОГУ ГОВОРИТЬ. МНЕ ПРОСТО НРАВИТСЯ ХВАСТАТЬСЯ СВОИМ КРАСИВЫМ ПОЧЕРКОМ.

Я хмуро уставилась на эти слова, переваривая их, а затем посмотрела ему в глаза.

– Это ты так шутишь? – все еще хмурясь, предположила я.

Он приподнял брови.

– Хорошо, – я наклонила голову. – Что ж, возможно, над шутками стоит еще поработать.

Несколько секунд мы стояли, уставившись друг на друга, а потом Арчер тяжело вздохнул, снова взял блокнот и написал:

ЧТО ЕЩЕ ТЕБЕ НУЖНО?

– Я знаю язык жестов и могла бы тебя научить. То есть тебе, конечно, не придется хвастаться своим почерком – ха-ха! – но это более быстрый способ общения.

Я улыбнулась, надеясь, что он улыбнется в ответ. Но умел ли он вообще улыбаться?

Несколько мгновений Арчер пристально смотрел на меня, затем аккуратно положил блокнот и ручку на землю рядом с собой, выпрямился, поднял руки и показал:

– Я знаю язык жестов.

Я слегка вздрогнула, к горлу подкатил комок. Уже больше полугода никто не общался со мной на языке жестов, и это напомнило мне об отце, вызвало ощущение его присутствия.

– О, – выдохнула я, используя голос, потому что на руках у меня сидела Фиби. – Верно. Ты, должно быть, разговаривал так со своим дядей.

Он нахмурился, вероятно, удивляясь, откуда я вообще знаю о его дяде, но спрашивать не стал. Наконец он показал:

– Нет.

Я моргнула, глядя на него, и через минуту прочистила горло.

– Нет?

– Нет, – повторил он.

Снова тишина.

Я выдохнула.

– Ну, знаю, это звучит глупо, но я подумала, может, мы могли бы стать… друзьями, – я пожала плечами, издав неловкий смешок.

Арчер снова прищурился, но просто посмотрел на меня, даже писать ничего не стал.

Я переводила взгляд с него на блокнот, но когда стало ясно, что он не собирается ничего «говорить», прошептала:

– Всем нужны друзья.

«Всем нужны друзья? Правда, Бри? Боже мой, это звучит так жалко!»

Он продолжал смотреть на меня.

Я вздохнула, снова испытывая смущение пополам с разочарованием.

– Ладно, поступай как знаешь. Я, пожалуй, пойду.

В самом деле, почему я разочарована? Трэвис прав: этот парень просто не реагирует на любезности.

Он не двигался и все смотрел на меня. Когда я начала пятиться, его глубокие глаза цвета виски вспыхнули. Мне захотелось убрать все эти лохматые пряди и вообще избавиться от растительности на его лице, чтобы увидеть, как он выглядит в действительности. Под густой щетиной скрывалось явно симпатичное лицо.

Я тяжело вздохнула.

– Хорошо. Что ж, пожалуй, пойду своей дорогой.

«Просто заткнись, Бри, и уходи! Ясно же, этот парень не желает иметь с тобой ничего общего».

Я повернулась и пошла по подъездной дорожке к калитке, на этот раз плотно закрыла ее за собой. Все это время я чувствовала, что он провожает меня взглядом. На минуту я прислонилась к калитке, рассеянно почесывая Фиби под подбородком и гадая, что же со мной происходит. Зачем я все это делала? Почему просто не забрала свою собаку и не ушла?

– Чертова собака, – сказала я Фиби, почесывая ее сильнее. Она лизнула меня в лицо, тихонько тявкнув. Я рассмеялась и поцеловала ее в ответ.