– Отлично, – сказал Юзеф, но не засмеялся.

Милю-другую проехали молча. Пейзаж плоский, пустой. Что ни построй здесь, в этой безжалостной пустыне, – все будет актом чистой воли, навязанной не пригодному для жизни краю.

Когда Чарли выволокли из озера, он смахивал на груду мусора. Он был в ветровке, Алан сначала подумал – кучу листвы завернули в брезент. Только руки остались человечьими.

– Вам от меня что-нибудь требуется? – спросил Алан полицейских.

Им ничего не требовалось. Они всё видели. Четырнадцать полицейских и пожарных пять часов наблюдали, как Чарли Фэллон умирает в озере.

– А вам зачем туда?

– Куда?

– В ЭГКА. – Юзеф произнес «Эгока». Надо запомнить.

– По работе, – сказал Алан.

– Строитель?

– Нет. А что?

– Подумал, может, теперь начнется. А то там тишина. Не строят ничего.

– Вы там бывали?

Алан ждал, что Юзеф скажет «да». Это же крупнейший город в окрестностях Джидды. Наверняка Юзеф его видел.

– Нет, – сказал тот.

– Почему?

– Там ничего нету.

– Но будет, – возразил Алан.

– Не будет.

– Не будет?

– Никогда, – сказал Юзеф. – Все уже сдохло.

– Да ну? Ничего не сдохло. Я месяцами про него читал. У меня там презентация. Они строятся – полный вперед.

Юзеф повернулся к нему и улыбнулся – широченная улыбка неимоверного веселья.

– Погодите, скоро доберемся, – сказал он. Снова закурил. – Полный вперед? – сказал он. – Господи боже.

Как по заказу появился щит с рекламой строительства. Семейство на веранде, фоном – неубедительный закат. Мужчина – саудовец, бизнесмен, в одной руке мобильный, в другой газета. Завтрак мужу и двум оживленным детям подает женщина в хиджабе, скромной блузке и шароварах. Под фотографией лозунг: «Экономический город короля Абдаллы: мечта одного человека, надежда всей страны».

Алан ткнул пальцем:

– Думаете, никогда не будет?

– Да я-то что? Я только знаю, что пока ничего не построили.

– А Дубай? В Дубае построили.

– Здесь не Дубай.

– И не может быть Дубай?

– И не будет Дубай. Какая женщина сюда поедет? Никто не едет в Саудию, если выбор есть, никакими розовенькими домиками у моря не заманишь.

– А реклама? Эта женщина – вроде шаг вперед, – сказал Алан.

Юзеф вздохнул:

– В том и замысел – ну, они так говорят. Даже не говорят, а намекают. Мол, в ЭГКА женщинам станет посвободнее. С мужчинами больше общаться, машину водить. В таком духе.

– Это ведь хорошо?

– Если так будет – пожалуй. Но так не будет. Раньше был шанс, а теперь деньги кончились. «Эмар» лопнул. Разоряется в своем Дубае. Всё переоценили, теперь прогорают. Понаделали долгов по всей планете, ЭГКА сдох. Все сдохло. Сами увидите. Знаете еще анекдоты?

Алан встревожился, но решил это выступление близко к сердцу не принимать. Очернители водятся повсюду, в Саудовской Аравии в том числе. «Эмар», глобальный застройщик, который возвел чуть ли не весь Дубай, сейчас в беде, пал жертвой экономического пузыря, и все понимали, что без личного участия и личных средств короля Абдаллы ЭГКА тоже беды не миновать. Но ведь король вложится. Уж он-то позаботится о том, чтобы проект развивался. Этот город назван его именем. Этот город – его наследие. Абдалле гордость не позволит бросить дело на полпути. Все эти тезисы Алан изложил Юзефу, постаравшись заодно убедить и себя.

– А если помрет? – спросил Юзеф. – Восемьдесят пять все-таки. Тогда что?

Ответа у Алана не нашлось. Хотелось верить, что такое возможно – что города восстают из праха. Он видел архитектурный проект. Величественно. Мерцающие башни, деревья в скверах и на набережных, каналы – почти куда угодно можно добраться на лодке. Футуристический город, романтический, однако реалистичный. Осуществимый – при нынешних-то технологиях, если деньги есть, но уж чего-чего, а денег у Абдаллы навалом. Почему он не вложился сам, без «Эмара», – загадка. У короля хватит бабла выстроить город за ночь – ну и чего он? Порой король должен быть королем.