Удивительно ведь!  Нигде вокруг не было хвойных деревьев. Я даже огляделась на парк за забором, на кусты недалеко от автобусной остановки. Стояли голые лиственные стволы, темнели от влаги ветки. Вернула взгляд, чтобы всё внимательно рассмотреть.

Напротив моих кроссовок появились носы мужских коричневых ботинок.

Я оцепенела от страха.

Догнал!

Он приехал за мной и теперь не отпустит. Накатывала паника, пришлось сделать дыхательную гимнастику и взять себя в руки.

Сбылись самые страшные предположения. Теперь я попаду в рабство к убийце своих родителей…

Дорогие читатели! Принимайте, поддерживайте, очень волнуюсь. Дарите звёзды, оставляйте комментарии.

*****

    Веяло приятным парфюмом с цитрусовыми нотками, я бы сказала унисекс, мне бы тоже такой подошёл.

Чуть приподняла глаза. Чёрные джинсы. Чистые, возможно даже новые. 

— Что привлекло твоё внимание? — глубокий, красивый голос с хрипотцой.

Я почему-то резко замёрзла. Настолько это было неожиданно. 

     У Ильи Ветрова божественный голос. Он так долго тренировался использовать штробас, такой тихий скрипучий шорох, во время вокала, что стал говорить с лёгким хрипом постоянно. И я точно знала, ещё в школе на него девочки вешались, потому что невозможно устоять, когда он так говорил. Продирало до костей, внутри начинало что-то трепетать. Дрожали колени и слабость окутывала. Гамельнский крысолоов – вот кто Ветер. За ним и крыски и мышата ровными рядами на верную смерть.

Все девочки были влюблены в Илью Ветрова, я не исключение. 

Откуда он здесь?

Не думала, что увидимся. Почти год прошел. 

Неудобно как-то… Вроде и не было между нами никогда ничего, и он не первый парень, с которым я целовалась. Не хотела поднимать глаза, мне хватало его голоса, чтобы затрястись в непонятном волнении.

— Хвоя на дорожке, а хвойных деревьев нет, — объяснила я, обхватила плечи руками, смотрела только на его обувь.

— Это хвоя лиственницы, — спокойно пояснил он. 

— Серьёзно?! — искренне удивилась и быстро присела, чтобы потрогать иголки. — Я бы не отличила.

На ощупь хвоя была мягкой. Как только сохранилась с осени?

— Мышонок, посмотришь на меня? — тихо спросил Илья, но я его хорошо слышала сквозь шум города.

Могла бы посмотреть. На моём лице не было шрамов. Вот только не хотела. Это единственный человек на всей планете, который меня жестоко предал.

Я уже не обижалась на него, но доверять впредь не стану. Хотя от одного его голоса замирало сердце. И побаивалась упасть в любовь с новой силой. Он же соблазнительный и безупречный.

Выпрямилась и тяжело вздохнула. 

Чтобы не пропасть нужно было вспомнить, как мы с ним расстались.

     Огонь охватил барак, где жил Илья.  Я забралась на второй этаж, чтобы вытащить ребёнка, которого оставили родители-пьяницы в горящем доме. Они жили напротив комнаты Ветрова. О, да! Героиня, слов нет. Мне даже медаль дали. Не помню, куда делась при переезде из больницы в больницу. Зачем мне награды, если сгорела левая рука, левое плечо и бок обгорел? Лицо осталось, но ухо пламя повредило, и с левой стороны у шеи у меня только-только начинали расти волосы. Прошёл год,  восстановлена почти вся кожа, остались розовые разводы по всему телу, волосы отросли почти до плеч. Цвет пепельно-русый… Теперь мне кажется это действительно пепел осел на мне. Седая от всего, что пришлось пережить. Хорошо, что волосы выросли! Это важно для меня.  Левое ухо закрыли, его не восстановили, я  уже не захотела. 

Сколько можно терпеть эту боль? 

Нужно шлифовать рубцы, девочки в клинике говорили, что года через три я могу так восстановиться, останутся только походы к врачу-психиатру. То есть воспоминания.