— Не надо! Молчи! Ни слова больше!

И она снова молчала.

Имперец взглянул на меня, и я невольно поежилась под этим взглядом. Он вновь посмотрел на Пальмиру:

— Что там произошло?

Имперка нервно покачала головой:

— Не знаю, мой господин. Я оставалась за дверью.

По лицу Элара прошлась нервная тень:

— И ты промолчала?

— Простите, мой господин, я не знала, что должна была…

Он мягко поднес палец к своим губам, приказывая ей замолчать:

— Ш-ш-ш… Ты ни в чем не виновата. Ведь ты не виновата?

Она покачала головой:

— Нет, мой господин.

Элар прикрыл глаза:

— Я даже не сомневался. Ты одна из немногих, кому можно верить.

— Благодарю, мой справедливый господин, — Пальмира поймала его ладонь тонкими пальцами, трепетно поднесла к губам, надолго прильнула. Я видела на ее щеке тень от ресниц. Она прикрыла глаза и, казалось, не собиралась отпускать эту проклятую руку. И во мне закипало, шпарило лицо… Какая же мразь! Этот отвратительный жест не был принужденным — Элар не протягивал руку, не требовал. Она сама. Сама! Вероятно, желая выслужиться перед этим ублюдком. А я имела глупость пожалеть ее! Эту двуличную суку!

Гнев так захлестнул меня, что я не сразу осознала, что теперь Элар стоял прямо передо мной. Я даже охнула, попятилась, упершись в стену.

Он всматривался в мое лицо. Пристально, внимательно. Взгляд скользнул ниже, задержался на сорочке. Элар поднял голову:

— Итак… я хочу услышать, что ты все еще целая, как и должно.

Я онемела, лишь пыталась слиться со стеной, вжаться, исчезнуть. Вопрос не требовал пояснений, я прекрасно поняла, что он имел в виду, что подумал. Но почему он спрашивает с меня, не с него? И все это было… омерзительно. Омерзительно! К этому невозможно привыкнуть. Никогда. Отвечать на такие вопросы…

— Отвечай, рабыня.

Я молчала, бросая взгляды на Пальмиру, невозмутимо стоящую в отдалении. Теперь она казалась спокойной, умиротворенной. И странной… Что-то незнакомое читалось в ее серых глазах. И внутри бурлило от возмущения, обиды, чувства какого-то ощутимого больного предательства. Я возненавидела ее в этот момент.

Сказать одно короткое слово: «Да», чтобы этот ублюдок оставил меня в покое. Но в горле будто встала заслонка. Звук бился внутри без возможности вырваться наружу. Я почувствовала, что Элар задирает сорочку, намереваясь лично проверить, осталась ли я девственницей. Я ухватила его за руку, отталкивая:

— Да! Да! Ничего не изменилось!

Он на мгновение растерялся, но, тут же, опомнившись, ударил меня по лицу, а рука с нажимом прошлась между ног. Элар посмотрел на свои чистые пальцы, пожевал губу:

— Тебя следует высечь за дерзость. Но не сейчас. Позже…

Он, наконец, отстранился и уткнулся в навигатор. Что-то проматывал на дисплее под аккомпанемент отвратительного высокого писка, удовлетворенно кивнул сам себе. Повернулся к Пальмире:

— Я хочу, чтобы она была готова через четыре часа. Сектор F49.

Имперка с готовностью склонила голову:

— Как прикажет мой господин.

— Отмой ее, как следует. Ты все знаешь.

Она вновь угодливо кивнула.

Элар окинул меня колким взглядом и вышел из тотуса.

16. 16

Мы какое-то время просто молча стояли — я и Пальмира. Я не сводила с нее глаз, подмечая нечто странное во всем облике. Настораживающее. Но я не могла понять, что это. Не могла дать своему ощущению точную характеристику. Я сама подошла к ней:

— Что там? В этом секторе F49?

Она вскинула голову:

— Что?

Пальмира не услышала меня — я поняла это по пустому серому взгляду. Она была в себе, в своих мыслях. Я в первый раз видела ее такой. Хотелось ее толкнуть со всей силы, чтобы привести в чувства.