Комната для приема пищи в сравнении с другими помещениями замка казалась крохотной. Стены были выбелены какой-то вязкой субстанцией и испещрены причудливыми рисунками, чем-то напоминающими те, что я видела в больнице Дио. Тут разместился камин, в котором сейчас плясал настоящий огонь, прямоугольная доска, возвышающаяся над полом буквально на локоть и, очевидно, являвшаяся столом на десять-двенадцать персон, и множество подушек вокруг.

Ольф, подкинув очередную партию веток в камин, жестом пригласил меня расположиться на подушках рядом с Той.

Около Ольфа у камина пыхтел уже знакомый мне Массимо, не снимающий доспехи, судя по всему, даже во сне. Напротив Той сидел ранее незнакомый мне седобородый старичок в ярко-желтых широченных штанах с синими продольными полосками из гладкой ткани и такой же бросающейся в глаза красной рубахе. На носу его красовался монокль с увеличительным стеклом, делающим его правый глаз визуально сильно больше левого.

Старичок сделал приветственный жест и немного склонил голову. Я последовала его примеру, устраиваясь поудобнее рядом с Той.

– Это Юлий, – представил незнакомца Ольф, – а это Спасита, – перевел он руку на меня, и что-то неразборчиво бубня про сырую горелицу, вернулся к Массимо и камину.

– Очень приятно познакомиться, – начал Юлий, – наслышан о том, как храбро вы повели себя в лечебнице, даже представить не могу, что вам пришлось пережить.

– Ничего особенного, обычное спасение владоскирнов, – хихикнула я, и тут же немного напряглась, почувствовав, что все в комнате смотрят на меня.

– Для кого-то сражаться с культом дело всей жизни, а для кого-то невозможное везение остаться живым после одной лишь встречи с ним, – Юлий пристально смотрел на меня, а в комнате висела гробовая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием веток в огне.

– Вероятно, я не отношусь ни к первым, ни ко вторым, – неуверенно ответила я, переводя взгляд с одного присутствующего на другого.

– Откуда вы, Спасита? – шепотом спросил Юлий. – Или, может быть, кто вы?

– Это допрос? – возмутилась я, глядя на растерянную Той.

А Юлий не унимался:

– Вы магесса?

– Нет, насколько мне известно.

– Волшебница?

– Снова нет.

– Там, где вы жили, тепло или холодно?

– Я не знаю этого, не помню.

– С какой стороны восходит небесное светило?

– Понятия не имею.

– Вы поклонялись одному из девяти защитников Валеса?

– Я ничего не помню о них.

– Одному из двенадцати Привратников Бездны? – буквально кричал Юлий.

– Нее-ее-т, – взорвалась я в ответ и допрос прекратился.

Все молчали и смотрели на меня, а я не могла понять почему. Мне задавали, казалось, простые вопросы, на которые я давала простые ответы, так что так испугало присутствующих?

Я с надеждой посмотрела в сторону Ольфа и только сейчас заметила, что стоявший уже между нами Массимо крепко сжимал рукоять болтающегося в ножнах на поясе ножа.

– В ней нет ни грамма магии, – произнес, глядя мне в глаза, Ольф, положив руку поверх руки командира стражи и надавив на нее, вернул нож до упора в ножны.

– Но кто тогда перед нами? – воскликнул Юлий. – Я не понимаю.

– Да что, пылевиков вам в уши, тут происходит? – зарычала я.

– Все хорошо, – коснувшись моего плеча, уверенно сказала Той, – просто твое обнаружение в гнезде культа само по себе создает много вопросов, а с учетом того, что ты ничего не помнишь, вопросов становится только больше.

– А еще ты не провалилась в сон, как все обитатели лечебницы, и дала отпор культистам, – глядя на огонь, продолжил Массимо.

– И только что мы говорили с тобой на восьми языках, два из которых считаются мертвыми, – подытожил Юлий, – никто в этой комнате, кроме нас, не понимал, о чем я тебя спрашиваю и что ты отвечаешь. А сейчас я говорю с тобой на языке, используемом исключительно для общения высших магов-преподавателей Динея, которых я знаю всех до одного.