– Аким, – наконец говорит супруга, всё ещё разглядывая себя.

– Ну?

– А за что ты мне их подарил?

– Вот дура баба, – тихонько говорит прапорщик. – Сказал же: денег заработал, радуйся, чего ты всё спрашиваешь?

– Ну всё-таки? – она обхватывает его сзади, со спины.

В Саблине играет спиртное, и он намерен пошутить с женой немного:

– За выслугу лет и безупречную службу. И за образцово-показательный порядок во вверенной части. Вот за что.

– А может, ты меня любишь ещё? – со вздохом спрашивает жена.

– Ну, есть малость, – отвечает Аким. И хочет взять полотенце.

Но Настя его обнимает, прижимается к его спине лицом, ничего не говорит и стоит так некоторое время, не выпуская мужа из объятий.

«Ох и крепкие же у неё руки».

Потом Настя успокоилась и опять стала смотреть на себя в зеркало: то одной стороной лица повернётся, то другой; и, конечно, она себе нравилась.

– Пойду завтра с утра в лавку, – говорит она, трогая серёжки. – Пусть бабы увидят. Интересно, что скажут.

«Одна браслет носила туда, эта теперь серёжки напоказ понесёт. Любят всё-таки бабы покрасоваться перед другими».

А потом они сели за стол, и Саблин, глядя как жена его сияет и то и дело трогает серёжки в своих ушах, вдруг вспомнил:

– А ты Марию Калмыкову знаешь?

– Ну знаю, она на два года младше, учились с нею вместе, – отвечает жена, ей, видно, интересно, с чего это супруг завёл этот разговор.

– Ты пригласи её в гости, что ли, – предлагает Аким.

– В гости? А зачем? Я с нею и не водилась особо никогда, – не понимает Настя.

– Да был тут у них… – рассказывает супруг, почёсывая лоб. – Живут они бедно… Ей, может, приятно будет, если ты её пригласишь…

– Ну ладно, завтра в лавке если будет, то и приглашу чай попить, – говорит Настя, всё ещё удивляясь просьбе мужа.

Глава 6

Ну, то, что разговор у него с сотником не заладится, это ему было ясно сразу. Даже до того, как Короткевич появился у своего кабинета, Саблин знал, что придётся ему оправдываться. Может, поэтому он был здесь один, кто пришёл на утреннее совещание в кителе и фуражке, все остальные казаки были при полевой форме. В простых гимнастёрках и свободных брюках.

У всех был знак на левых рукавах: «второй полк, шестая сотня».

Но по тому, как ждали Коротковича у кабинета другие командиры взводов и их заместители, было ясно, что никакой тыловой расслабленности в роте нет. Сидели они с бумагами в руках, что-то читали, почти не разговаривали. Нет, не с ним они не разговаривали, а вообще молчали. Той простой, обычной болтовни, которую вечно застилает табачный дым у двери в кабинет какого-нибудь другого сотника, слышно не было.

«Серьёзный всё-таки командир этот Короткович».

Саблин неплохо знал всех собравшихся тут командиров взводов, а они были со своим замами… А вот Сашка, подлец, так в коридоре и не появился, хотя время уже шло к шести. Видно, вчера они с Юркой и Николаем не сразу разошлись после его ухода.

«Пили, дураки. Ну ладно, Юрка пил, ему вообще никуда вставать не нужно. Ладно Коля, он до следующего призыва тоже свободен. Но вот Каштенков… Хоть бы документы какие принёс… Паразит. Сейчас сотник спросит что, а я и не отвечу, буду стоять и, как первоходок-немогузнайка, глаза таращить».

Когда Короткович появился в коридоре, он едва обвёл взглядом собравшихся и в ответ на их приветствия строго произнёс:

– Товарищи офицеры, здравия желаю, – а после открыл дверь кабинета ключом и изобразил жест: идите за мной; и добавил: – Прапорщик Саблин, прошу вас зайти первым.

Сотник, как только Аким вошёл, уселся за стол, а вот ему сесть не предложил.