Я открываю стеклянную дверцу холодильника, хватаю красный апельсин, закатываю глаза, бормоча себе под нос: «Я тебя умоляю!», и начинаю снимать с него кожуру.

– Пока я обедал, кто-то из сотрудников конкурирующей фирмы подкрался ко мне сзади и приклеил здоровенную морскую звезду к моему затылку. Что он хотел этим сказать, я до сих пор не понял. – Пауза. – В настоящий момент два младших сотрудника пытаются отделить ее.

– Ни фига себе, зайка! – откашливаюсь я. – Это поэтому ты так тяжело вздыхаешь?

– Да нет, пока мы тут с тобой беседуем, я еще фотографируюсь. Меня снимает Фейруз Захеди для журнала Buzz… – Пауза, а затем снова, но уже не мне: – Что, я неправильно произношу? Ты что, думаешь, если это твоя фамилия, так ты лучше всех знаешь, как ее произносить?

– Билли? Билли – эй, что за дела? – кричу я. – Что это за журнал такой, Buzzzzz? Для мух, что ли? Кончай, Билли, скажи мне прямо, что там у нас с «Коматозниками-два»? Я прочел сценарий и, хотя обнаружил там пару-другую проблем с сюжетом и немного почеркал, все равно считаю, что сценарий просто блеск, и мы оба знаем, что я идеально подхожу на роль Оумена. – Кидаю еще один ломтик красного апельсина в рот и, жуя, говорю Биллу: – А Алисия Сильверстоун идеально подходит на роль Фруфру, взбалмошной сестрички Джулии Робертс.

– С Алисией я встречался вчера вечером, – безразлично роняет Билл. – А завтра у меня Дрю Бэрримор. – Пауза. – Она как раз только что развелась.

– Что вы делали с Алисией?

– Мы сидели и смотрели «Король Лев» на видео и ели дыню. Я нашел ее у себя на задворках. Не такой уж и плохой вечер, хотя все зависит от вкусов, конечно. Я показал ей, как курить сигару, а она дала мне несколько советов по диете типа «избегай закусок». – Пауза. – Ту же самую программу вечера я собираюсь повторить с вдовой Курта Кобейна на следующей неделе.

– Ты знаешь, Билл, это, гмм, действительно очень продвинутые развлечения.

– Прямо сейчас, пока меня снимают для Buzz, я работаю над новым политкорректным фильмом ужасов с большим бюджетом. Мы только что закончили обсуждать, сколько изнасилований должно происходить в нем. Мои партнеры говорят, что два. Я настаиваю где-то на шести. – Пауза. – Кроме того, мы должны представить в более привлекательном виде уродство героини.

– А что с ней не так?

– У нее нет головы.

– Круто, круто, вот это по-настоящему круто.

– Добавь ко всему этому то обстоятельство, что мой пес только что покончил с собой. Он вылакал ведро краски.

– Слушай, Билл, скажи мне прямо: ждать мне «Коматозников-два» или нет? Да или нет? А, Билл?

– Ты знаешь, что случается с псом, который вылакал ведро краски? – говорит Билл, не обращая никакого внимания на мои слова.

– Шумахер как-то задействован или нет? А Кифер? Он имеет к этому какое-нибудь отношение?[15]

– Мой пес был сексуальным маньяком, к тому же страдал от жуткой депрессии. У него была кличка Жиденок Макс, и поэтому у него была жуткая депрессия.

– А, так вот, наверное, почему он вылакал ведро краски, да?

– Возможно. А возможно, и потому, что Эй-би-си отменили продолжение «Моей так называемой жизни». – Он делает паузу. – Слухи всякие ходят.

– Тебе не доводилось слышать выражение «честно зарабатывает десять процентов»? – спрашиваю я, в то время как мою руки. – Видела ли ты свою матушку, детка, стоящей на панели?[16]

– Основа расшаталась[17], – бубнит Билл.

– Эй, Билл, а что, если никакой основы и вовсе нет? А? – спрашиваю я уже в совершенной ярости.