– О, было очень приятно с вами пообщаться. Как мило, что вы нашли время позвонить лично… Да, взаимно… Огромное спасибо. Увидимся завтра.

Джекс швырнул рюкзак в угол.

– Кто звонил?

– Доктор Мако.

Он чуть не упал.

– Да ну!

– Ага! – выдохнула мама, краснея, как юная поклонница в очереди за автографом. – До чего же исключительный человек!

– Ты смеешься? Он даже в собственном институте не появляется! Они, наверное, просто наняли какого-нибудь актера, чтобы попозировал для фото. И его же заставили позвонить – только потому, что я решил больше туда не ходить!

Она с раздражением посмотрела на сына.

– Знаешь, что-то не понимаю я твоих шуток. Доктор Мако только и говорил о том, как замечательно у тебя все получается.

– Это потому, что он ничего не знает! – возразил Джекс. – Я всю неделю занимался какой-то ерундой!

– Ну, все начинают с малого, – предположила она. – Но «Сентия» ожидает от тебя больших успехов. Доктор Мако это особенно подчеркнул.

– Не верю я, – отрезал Джекс.

– Тогда послушай, как он сам тебе это скажет. Он назначил нам встречу – всем троим – завтра в половине пятого.

Джекс прикинул в уме, не отказаться ли. Но любопытство взяло верх. Он должен был собственными глазами увидеть, что этот человек, миф, легенда существует на самом деле.

Морин Сэмюэлс ни полсловом не намекнула, что вчера Джекс устроил сцену и сбежал из института. Она усадила Опусов в роскошной приемной.

– Доктор Мако очень рад, что вы нашли время приехать сюда и встретиться с ним, – заверила замдиректора. – Он как раз заканчивает предыдущую встречу. Займется вами буквально через минуту.

Джекс почувствовал какое-то смутное удовлетворение, заметив, что его отца она поразила не меньше, чем его самого. В папином представительстве «Бентли» появлялись поп-звезды, знаменитые актрисы, богатые светские львицы, но госпожа Сэмюэлс выигрывала даже на их фоне.

Миссис Опус завороженно разглядывала фотографии на стенах.

– Вот он с президентом Бурунди. А это случайно не Джастин Бибер? И далай-лама… и Боб Дилан! Просто восхитительно!

Через несколько минут дверь в святая святых распахнулась и в проеме показался великий человек собственной персоной. Доктор Элиас Мако оказался выше, чем выглядел на фотографиях, и намного представительнее. Густые брови нависали над пронзительными черными глазами, а в гуще темных волнистых волос на висках, словно крылья, пролегали две серебряные пряди. Его сопровождал другой хорошо одетый мужчина, который показался Джексу смутно знакомым.

Миссис Опус сжала руку мужа.

– Эштон, это сенатор Дуглас!

– Какой сенатор Дуглас? – прошептал Джекс.

Отец одарил его укоризненным взглядом.

– Трей Дуглас – ведущий кандидат на пост президента от Демократической партии! Если бы вы с Томми хоть иногда отлипали от своих приставок, то знали бы о нем.

– А вот и Опусы. – Доктор Мако шагнул вперед и пожал им руки, ослепительно улыбаясь. – Позвольте представить вам сенатора Трея Дугласа. Он большой друг института. Трей, Джексон Опус – самое свежее вливание в наш коллектив. Запомни это имя.

Сенатор Дуглас с профессиональной твердостью политического деятеля пожал руку Джекса.

– Вам повезло, юноша, заручиться поддержкой доктора Мако. Он посвятил свою жизнь развитию образования в Нью-Йорке и может послужить источником вдохновения для каждого из нас.

– Да уж, мне ли не знать, – кое-как выдавил Джекс. Интересно, они когда-нибудь сменят пластинку?

Сенатор откланялся, и доктор Мако пригласил Опусов в свой кабинет. На мгновение цепкий взгляд директора словно проник в зрачки Джекса. От этого мальчик почувствовал себя так, будто вода попала не в то горло, вот только ощущение возникло не в горле, а, скорее, в мозгу. Он смело встретил взгляд почти непроницаемо черных глаз, и ощущение вторжения исчезло.