– Да кто их знает, – ответила ей кухарка. – Но она точно душу продаст за брата нашего господина.

Вот так и узнаёшь правду о себе. Стоя в тени, не выдавая своего присутствия. Только так можно услышать всё, что тебе бояться сказать в глаза, то, о чём судачат у тебя за спиной. Никаких прикрас, никакого страха за сказанное, никакого желания выглядеть хорошим в твоих глазах. Только голая и жалящая правда.

Эх, как бы теперь я себя не вела, не пыталась наладить контакт, эти люди своё мнение обо мне уже составили и переубедить их будет сложно, если вообще возможно. Никто не любит быть неправым, а признавать свои ошибки тем более.

Кто у нас остался один на один с кучей проблем и вопросов? Правильно. Я.

Удивления из-за появления новых преград не было, потому что уже стало ясно: просто не будет. Мне буквально придётся прогрызть себе путь к правде и самой искать ответы на вопросы. Хорошо, что меня это не пугает. Точно так же как и злые языки за моей спиной, которые неплохо бы чуточку укоротить.

5. Глава 5.

Потихоньку отойдя подальше от двери, я нарочито громко стала топать, чтобы меня услышали в кухне. Разговоры мгновенно стихли, и кто-то спешно удалился через заднюю дверь, а жаль: не пришлось бы разыгрывать спектакль дважды. Ждут скандальную, капризную госпожу? Они её получат.

Величественной походкой зайдя в помещение, я обнаружила там лишь двух слуг. Кухарку – сбитую, но не полную женщину в возрасте, с тугим пучком русых волос на голове и в белом переднике поверх застиранного зеленого платья с закатанными по локоть рукавами. А так же молоденькую девушку в синей форме горничной и чепце на кудрявой голове.

Две пары глаз – тёмно-карие и серые – впились в меня не хуже кинжалов, будто я вторженка, которую встретили клинки защитников. Такое приветствие меня не смутило, и я сделала ещё один уверенный шаг, выходя в более освещенный участок кухни. Заодно незаметно придвинувшись ближе к жарко растопленной печи. Сразу стало так хорошо, что мне едва удалось сдержаться, чтобы не заурчать от удовольствия.

Рассмотрев, кто пожаловал на огонь (хотя кто ещё мог, если кроме меня все обитатели поместья сидели здесь в тепле) женщины как-то слишком бурно отреагировали. Видимо они увидели меня впервые. Горничная поражённо ахнула и, открыв рот, уставилась на меня с неприкрытой завистью. Повариха же была более сдержанной, но полыхнувший непонятной злобой взгляд ей скрыть не удалось.

Немного выждав, сама не понимая чего, я чинно сложила руки на животе и холодно заговорила:

– Камин в покоях погас и довольно давно. – Мой голос сам по себе был приятным, певучим, но из-за тона он стал довольно раздражающим. Этого мне и надо. Добавив к своему виду ещё и высокомерно вздёрнутый подбородок, я продолжила: – Почему моя горничная не поддерживает тепло в спальне, а сидит без дела?

Ответом мне была густая тишина. Прикрыться девушке попросту нечем: кухарка стояла над почти готовым отрядом булочек, за её плечом во второй печи с открытым огнём что-то бурлило в чане, а горничная просто сидела за обеденным столом для прислуги. Безделье на лицо.

Прищурив глаза, решила не мелочиться и высказать любительницам посплетничать сразу и за всё:

– После пробуждения я так же не обнаружила таз с водой для умывания и тёплое полотенце. Более того, мне самой пришлось облачаться в платье. Где это видано, чтобы герцогиня занималась подобным лично? Чем вообще занимается моя горничная, раз ей некогда исполнять свои прямые обязанности? И ты, – набросилась я уже на кухарку. – Где мой горячий имбирный чай и воздушные крепы с мёдом? Тебя должны были уведомить о моих вкусах и привычках, как предписывают правила любого поместья. Я уже молчу об ужасном беспорядке повсюду! Здесь хоть кто-то в курсе того, как нужно работать? Или мне придётся лично учить вас элементарным вещам?