«Московские дневники» Ромена Роллана открывают сложный процесс его размышлений и поисков. Он мучительно переживает террор, который усиливался с конца 1934 года, говорит Сталину о «тягостном впечатлении», которое произвел на него закон о наказании детей, начиная с 12 лет. Писатель был потрясен цинизмом Молотова и Кагановича, рассуждавших о продаже за границу произведений искусства: «В сущности, какая нам разница, в Англии они находятся или в Америке? Рано или поздно они все равно будут обобществлены и, значит, навсегда будут нашими».

Самое негативное отношение у Р. Роллана вызывает культ личности Сталина: «Нескончаемая вереница колоссальных портретов Сталина, плывущих над головами людей. Самолеты, рисующие в небе инициалы вождя…». «Охраняющая нацию великая коммунистическая армия со своими руководителями рискует превратиться в особый класс и, что всего серьезнее, – в привилегированный класс».

Р. Роллан запретил публикацию дневников до 1985 года: он боялся, во-первых, повредить своим конкретным собеседникам, а во-вторых, ослабить единый антифашистский фронт. («Литературная газета», «Гости Сталина», 27.06.1990 г.)

Посетивший нашу страну в 1920 году выдающийся английский философ и общественный деятель Бертран Рассел написал книгу «Практика и теория большевизма». Содержащиеся в ней размышления автора поражают многочисленными пророчествами и наблюдениями, которые актуальны по сей день.

Б. Рассел, в частности, пишет, что «над всем развитием России и большевизма с Октябрьской революции тяготеет трагический рок. Несмотря на внешний успех, внутренний крах развивается по неизбежным этапам – этапы, которые можно было бы при достаточной проницательности предвидеть с самого начала… В принципах большевизма больше желания разрушить старое зло, чем создать новое добро; именно по этой причине успехи в разрушении гораздо больше, чем в созидании. Страсть к разрушению вдохновлялась ненавистью, которая неконструктивна. Из этого существенного свойства большевистского образа мышления выросла готовность ввергнуть Россию в пучину ее сегодняшних мук. Только при совершенно ином образе мышления может быть создан более счастливый мир».

Рассел видит опасность в том, что «голодная нация оказалась пораженной ненавистью, распространяемой уже на весь мир». Он понимает, что низкая культура труда и непонимание уже тогда очевидных тенденций развития могут привести к краху. А в героическом энтузиазме видит залог и диктатуры, и репрессий, и неизбежного краха.

Один из предполагаемых Расселом возможных исходов из тогдашней ситуации – победа большевиков, сопровождаемая полной утратой их идеалов и установлением империалистического режима наподобие наполеоновского, – как известно, реализовался сполна.

Далее Рассел говорит: «Цена, которую сегодня должна платить Россия, чрезмерно велика. Почти всеобщая нищета могла бы рассматриваться как малое зло по сравнению с грядущим благом. Но она несет с собой другие беды… Всеобщая нужда делает людей жестокими и влияет на политическую атмосферу. Необходимость насаждения коммунизма ведет к созданию тепличных условий, где должно быть исключено любое дуновение свежего ветерка: люди должны будут научиться мыслить определенным образом, всякое свободомыслие попадает под запрет… Но где нет свободы мысли, интеллект чахнет – этот факт непреложен…»

Точнее не скажешь!

Впервые книга Рассела была издана в нашей стране только в 1991 году.

Классик литературы ХХ века, лауреат Нобелевской премии французский писатель Андре Жид пользовался при жизни громкой славой. В 20—30-е годы его творчество было очень популярно в Советском Союзе. Его популярность главным образом объяснялась тем, что в начале 30-х годов он горячо симпатизировал молодой революционной России: «Я хочу прожить достаточно долго, чтобы увидеть успех этого грандиозного усилия».